А «нет» — так «нет». Ежели им их нынешние власти дороже, то пусть они их и защищают. От «хищника», что на той горке сидит, откуда апостол Андрей проповедовал.
Лазарь сходил, слова донёс. Доложил, что Боголюбский в ответ фыркнул зло, велел проспаться. Чем Лазарь и занялся.
Ну и ладно: «не любо — не слушай». У меня и иных забот по темечко.
Боголюбский молился-молился своей чудотворной, да и выкатил эту идею «плакальщикам».
Рисково. — Но прецедент на слуху.
А вдруг откажутся? — А и хорошо!
Боголюбский в эти месяцы рвался между разумом и душой. Между необходимостью идти в Киев, выгонять «хищника киевского», обезопасить своё Залесье, и крайним нежеланием лезть в ту трясину, «что у нас Русью зовётся».
Если бы кто-нибудь сказал «нет», «мы и без тебя справимся», он бы выдохнул и перекрестился облегчённо:
— Моей вины нет, бог не судил.
В РИ он нашёл «третье решение», потрясшее своей новизной летописцев и ставшее позднее основанием российской государственности. В моей АИ я, со своим «психиатризмом» и собственными представлениями о целях и путях к ним… Впрочем, об этом позднее.
Едва пропозиция была озвучена, как во Владимире густо «запахло жареным».
Вот сидят три боярина из Елно. У них есть князь — Роман Ростиславович (Благочестник) Смоленский. Великий Князь Киевский им… никто. «Вассал моего вассала не мой вассал». Принять Боголюбского в качестве своего прямого государя… вместо Благочестника?! Измена!
— Не. Мы — не.
— А «хищник киевский»?
— И чё? Эт пусть князь…
— А кто вас сюда послал?
— Эта… ну… обчество… стал быть.
— И Благочестник про то не знает?
Молчат. Думают. Потеют. Затыкают в рты бороды и жуют. Попали. Как кур в ощип. Такого в вечевых наказах нет, надо самим решать. Принимая на себя ответственность. Спросить? При здешних путях сообщения, наших расстояниях, через заметённые снегом леса… Как здесь гоньба идёт — я уже… А времени-то нет! Совсем.
Чего хочет князь? И чего хочет народ? Надо угадать. Потому что и тот, и другой могут послу так жизнь испортить… Вплоть до отрывания головы.
Все городские «выборные люди» прибыли во Владимир с согласия, а то и по прямому приказу, своих господ. Если Жиздор побьёт князей, то рюриковичи потеряют всё. А прочие… кто как.
На «Святой Руси» миллион взрослых мужчин. Будет большая усобица — тысяч пять побьют. Один на двести. А вот если Жиздор победит, то как бы не треть рюриковичей поедет у чужого порога горбушку выпрашивать. Это — из выживших.
Ещё: «столичные города», прося себе князя, делают это и за «пригороды». Новгородцы, приглашая Ропака или недавно Волынского Романа (Подкидыша), игнорировали псковитян и ладожан. Пренебрежение мнением «провинциалов» было важным аспектом «новгородской боярской революции» 1137 г. Тогда псковитяне и ладожане поддерживали князя. Но на общем вече «столичные хлыщи» «дярёвню неумытую» побили.
На «Святой Руси» нарастает «сепаратизм». В форме феодальной раздробленности. Каждая земля всё более считает себя не частью Руси, а «пупком глобуса». А каждый «светлый князь» — суверенным клопом на том пупке. Обще-святорусское доминирующее ощущение.
Я уже говорил, что не люблю возражать? — Вот и не возражаю. Наоборот поддерживаю и развиваю.
— Почему у нас только Новгород суверенный? «Господин Великий Новгород». Одному только Великому Князю кланяется. А давайте все! Вот кто пришёл к Андрею — все города великокняжеские.
Принося присягу Андрею от имени своего невеликого городка, выборные возвышали статус общины до «столиц светлокняжеских». «Господин Великий Велиж»… звучит?
Каковы будут от этого выгоды и убытки, что перевесит… непонятно, но люди надеются на лучшее.
Конечно, Елно со Смоленском не сравняется, но нельзя ли будет ту ежегодную лисицу, что в «Уставной грамотке» прописана, из подати выкинуть?
— Прежде Торопец четыре ста гривен в Смоленск платил. А теперя пожгли нас. Вчистую. Как думаешь: даст нам Боголюбский послабление? Лет на пять?
— Думаю, даст. У него-то ваших денег прежде не было.
— Да-а… А Благочестник год-два — не более. Да и то — недоимкой посчитает.
«Депутаты» мыкали, хмыкали, протирали задницами лавки, жадно пили квас и покрепче, снимали и надевали меховые шапки, утирали вспотевшие лысины, собирали в горсти бороды и дёргали их…
