— Все, что мы читали или смотрели в кино, — это, оказывается, существует здесь на Земле! Они приходят и делают с нами что хотят, — восклицал Даниэль уже в который раз. — Вы теперь осознаете, кто мы такие? Мы теперь самые настоящие узники Вселенной, хотя это очень затерто звучит! Эти бляхи у нас на шее не виртуальные, а самые что ни на есть настоящие. И нам теперь от них никогда не избавиться!
Шанталь возмущалась:
— Такая наглость! Такое нарушение границ между Космосом и Землей! Они совершают променады по Земле, как у себя дома. А мы, коренные земляне, подвергаемся дискриминации! Нам нужны визы, регистрации, чтобы проехать из одной страны в другую, а пришельцам все позволено! НАТО должно принять срочные меры! — И Шанталь вдруг сделала неожиданное признание: — Я оставила мессаж в доме с мышами.
— Что? — разом воскликнули Даниэль и Зинаида Васильевна; в их возгласе звучал не только ужас, но и самое неподдельное восхищение.
— Он может об этом узнать, — цепенея от возможной реакции барина, сказала Зинаида Васильевна. — Чего ты там написала?
— Только успела накарябать: «Помогите, нас похитили. Нас увозят на океан».
— Ой, я боюсь, — пробормотал Даниэль.
— Молодчина, — еле слышно похвалила ее Зинаида Васильевна. — Что бы ни случилось, все равно ты молодчина. Ты только это написала, ничего другого?
Шанталь молчала.
— Ну скажи, Шанталь, что ты еще написала? Я же тебя знаю. — Даниэль до шепота понизил голос, он глядел на нее умоляюще.
— Я больше ничего не написала, я только подписалась.
— Кошмар! — воскликнула Зинаида Васильевна.
— Я поставила свои инициалы: Ш. Ш. Даниэль и Зинаида Васильевна не в силах были вымолвить ни единого слова.
В комнату без стука вломился Дворняшин со своим псиным запахом. Он принес лист бумаги и ручку.
— Эй вы, гоп-компания, ой какие смурные! Чего жрать-то будете? Пишите список, чего покупать. Барин приказали написать на целую неделю.
Зинаиду Васильевну неожиданно охватила глубочайшая ненависть к этому скоту, и она крикнула:
— Стучать полагается, перед тем как войти! И мыться надо, когда есть возможность!
Шанталь поддержала Зинаиду Васильевну, она гневно вращала черными глазками:
— Прекратите ваше брутальное поведение! Ведите себя нормально! Нам стыдно из-за вас перед пришельцами! Вы позорите человеческое сообщество!
Дворняшин изумился. Он обратился к Даниэлю:
— Слушай, чего это твои бабы с ума пососкакивали? Чего они такую волну гонят?
Вместо ответа Даниэль мрачно протянул руку за бумагой и ручкой:
— Давай сюда!
— Вы бы, девушки, лучше спели что-нибудь душевное, все было бы веселее! — предложил Дворняшин.
Зинаида Васильевна очень рассердилась:
— Катись ты к своему барину, холуй проклятый, и пой вместе с ним, а здесь не торчи!
— Вон! Вон! Раус! Подите вон! — сказала Шанталь. Снизу раздался грозный и презрительный голос барина:
— Что там у вас происходит, уважаемые? Потише, пожалуйста, мешаете работать! А ты еще тут, Аполлон! Я, кажется, ясно сказал, что тебе делать!
— Так они список никак не напишут! — отозвался Дворняшин.
Несмотря на бессмысленность своего чувства, Зинаида Васильевна еще больше разозлилась на барина, не столько на его слова, сколько на тон, каким они были сказаны: «Как он к нам относится, черт оловянный! Напустить бы на него какую-нибудь гадость, ржавчину какую-нибудь!»
Барин прервал ее размышления:
— Мадам Воскресова, прошу вас спуститься в мой кабинет. И не забудьте захватить с собой сами знаете что.
Все трое понимающе переглянулись.
— Попалась, тетка, — злорадно усмехаясь, сказал Дворняшин. — Вот барин сейчас тебе врежет. Не будешь такая смелая.
Все трое застыли на мгновение и продолжали молча переглядываться.
— Ну, пока, братва, — подмигнул им Дворняшин, уходя. — Он шел по лестнице, читал список и бубнил, недовольно качая головой: — Понаписал всяких макарон, да нудлей, да каких-то мушлей, даров моря. А сардельки, а сало? А капусты кислой! А картошечки пожарить! А пива, конечно, тоже позабыл, козел заумный! Барин мне пива разрешили, и я куплю!
Зинаида Васильевна вошла в ярко освещенный кабинет барина. Сердце ее колотилось от волнения, но она, как могла, старалась этого не показывать. Она еще ни разу здесь не была. Первое, что бросилось в глаза, плотно зашторенные окна, и полное отсутствие какой-либо мебели, кроме письменного стола посреди комнаты. Два стула с каждой стороны стола стояли друг напротив друга. Ее удивило серьезное и даже торжественное выражение лица барина. На его черной рубашке с левой стороны груди сверкал орден. Орден изображал белое зубчатое колесо. Внутри колеса краснел небольшой рубиновый квадрат с черной точкой в центре. Барин и Странна встретили ее стоя. Он около стола, она, длинноногая, длиннорукая, мужик мужиком, подпирала стенку. Запах эликсира еще не полностью выветрился из помещения; Зинаида Васильевна потянула носом и несколько раз кашлянула. У барина холодно поблескивали злые белые глаза:
