– Тетя на вид совсем юная, младше меня. Она сказала, что графин надо обязательно найти и вернуть этому дому.
Александра невольно огляделась по сторонам, словно изба могла их подслушивать. Сейчас они были в ее деревянном брюхе. В ее власти.
– Но где искать графин, Иванна тоже не знает. Он есть, целехонек, стоит покрытый пылью, им не пользуются, вот все, что она мне поведала, – всхлипнула Галя.
Эти дурацкие гадания, жуткие истории и кислородное голодание, видимо, соединились в голове Гали в страшную галлюцинацию.
– Ладно, ладно, вернем! – успокоила сестру Александра, бледная от пережитого ужаса.
Она привстала и зацепила с раковины полотенце.
– Держи, вытри лицо. И не плачь.
С тех пор Александра больше никогда не гадала.
– Ты тоже думаешь, что у меня было кислородное голодание? – подозрительно прищурилась Дара, накручивая на палец шнурок привески.
Она в ответ на откровенность великой тети рассказала о своем путешествии в Мологу. Кратко. Ей все еще было невыносимо вспоминать улыбку обманувшей ее Иванны. И про то, что доманя хотела ее утопить, тоже почему-то говорить было стыдно. Может, она заблуждается, чего-то не понимает?
– Сейчас я считаю, что Галя правда видела Мологу, – ответила Александра Константиновна.
– Получается, – задумалась Дара, – что Иванна, двоюродная бабушка моей мамы… ее великая тетя? Теперь я поняла, почему она отдала мне привеску. Ива сказала, что может подарить украшение только кому-то из семьи.
– Деда Вася умер в то лето, а бабу Марью папа все-таки убедил переехать к нему, – великая тетя тоже не сводила глаз с привески. – В Ярославле она прожила еще несколько лет. Я пару раз после того жуткого случая навещала приплывший дом. Галя же наотрез отказывалась там бывать. Мне кажется, что даже в Ярославле она уже чувствовала себя неуютно. После училища Галя вышла замуж и уехала на север. Про графин мы с ней больше не говорили. Приплывший дом выставили на продажу, но он был словно проклят, покупателей так и не нашлось. К земле никого из нашей семьи не тянуло, не хотелось заниматься старым домом и одичавшим участком. Вот так он и стоит, разрушается. Но никак не разрушится.
Дара набралась смелости и выпалила:
– Ива хотела забрать меня с собой!
Великая тетя ничего не ответила, а Дара опять почувствовала дурацкую ревность. Ведь доманя приняла ее за другую. Приняла ее за Олесю. Или за кого-то еще.
Дара поглядела на свою ладонь, на розовую полоску, оставшуюся на память от Ивы. И вдруг вздрогнула. Туман в голове окончательно выветрился. Ох уж это треклятое мороженое! Есть его точно не стоило.
Дара вдруг отчетливо осознала, чего по счастливой случайности избежала. Возможно, если бы не та загадочная кошка, которую прадед называл Ру… Кошка, живущая в приплывшем доме, защищавшая прадеда от ночных кошмаров. Кошка, которая истошно мяукала, когда Иванна топила в тазу ее бабушку Галю. Кошка, толкнувшая в Мологе Иву. Если бы не эта Ру, то сейчас бы коргорушей стала Дара, металась бы по заброшенному дому рыжим зверьком и бродила бы по Мологе.
Все это ясно представилось Даре и уже не походило на сказку. Если бы Ру не задержалась, не вернулась, не помогла…
Правда, ни одна кошка не может жить так долго, уже нет прадеда, бабушки Гали, а кошка все еще есть. Говорят, у этих зверьков девять жизней, хотя верится все же с трудом.
Но загадочная кошка волновала Дару не так сильно, как другой вопрос. Наконец она решилась поделиться с великой тетей больным:
– Почему доманя хотела утопить мою бабушку и меня тоже? Мне казалось, что мы подружились…
– Доманя? – переспросила великая тетя. – Иванна так себя называла? Может, ты еще кого-нибудь там встречала? В отражении города?
Дара призадумалась. Мологжане казались реальными, но словно актерами спектакля. Жили своей жизнью и не обращали внимания на зрителя Дару.
– Встречала многих, но они не замечали меня. Ива наложила отвод. Только рыжая кошка, кажется, меня видела. Из-за нее я оставила у забора Чеви.
Дара смущенно глянула на Чечевицу. Дворги, играя, нежно покусывала Яну за ножки и выглядела совершенно довольной жизнью.
– Ива звала эту кошку Коргорушей. А еще она так назвала меня. Ру – наверное, это все-таки та самая Ру – толкнула Иванну, когда та стащила с меня платок. Хотя… Кошка, кажется, заинтересовалась мной, когда Ива рассекла мою ладонь.
