— Все сделано, господин, — спокойно сказал он. — Когда все сядут обедать, не будет ни кошки, ни младенца, не знающих этой новости.
— Превосходно, — сказал врач. — Теперь возвращайся к занятиям.
Весть о материальном состоянии ждущего одного из претендентов на положение сына двоюродной сестры Мордехая распространялась по городу, как лесной пожар. Раймон, если его звали так, услышал ее, как только вошел в северные ворота и увидел знакомого.
— Не хотелось бы тебе быть Рувимом? — спросил знакомый.
— Зачем? — ответил он. — Я всеми силами стараюсь быть самим собой.
— Ради денег, — сказал знакомый.
— Каких денег? — спросил Раймон.
— Целого состояния, как я слышал. Большого состояния. И все его оставляет Рувиму дядя, дедушка или какой-то родственник. Мордехай передает ему деньги, кажется, через неделю, только он не знает, кто этот Рувим.
— Где ты это слышал?
— Об этом все знают. Готовятся судить того парня, который приехал в город и выдал себя за Рувима, это выяснилось в расследовании, которое сейчас ведется. Думаю, кто-нибудь из стражников, тюремщиков или еще кто-то узнал об этом и рассказал жене.
— Никогда о нем не слышал, — сказал Раймон. — За что его судят?
— Он убил нескольких человек — своих пациентов, — а потом пытался убить Мордехая.
— Слушай, друг, мне нужно доставить кой-какие бумаги своему управляющему, а потом, может, пойдем за реку в тихую таверну, выпьем по чаше вина? Там расскажешь мне обо всем этом. Я так много работаю, что бываю в городе редко. Встретимся на поляне через час.
Они расстались, и Раймон медленно пошел в задумчивости прочь от реки.
Сержант явился к епископу, как только Габриель вернулся с результатами своего наведения справок.
— Ваше преосвященство, я отправил одного человека по тавернам, чтобы он попытался выяснить, с кем проводит свободное время секретарь сеньора Хайме.
— Добился он какого-то успеха? — бодро спросил епископ.
— Небольшого. Секретаря никогда не видели в обществе человека по имени Раймон или похожего на него, судя по описаниям, какими мы располагаем.
— Неудача, — заметил Беренгер.
— Но его видели несколько раз в таверне матушки Бенедикты с Лукой. Вот и все.
— Это ближайшая таверна к дому Ромеу, — сказал епископ.
— Да, ваше преосвященство. И там люди не особенно обращают внимание на других посетителей. Во всяком случае, если и обращают, то не говорят нам об этом с готовностью.
— Бывал когда-нибудь этот Раймон в конторе сеньора Хайме?
— По словам сеньора Хайме, только один раз. Он не позволяет секретарю принимать гостей во время работы или отдыха. И секретарь отрицает дружбу с юным Раймоном.
На другое утро четверо епископских стражников снова явились в дом Ромеу.
— Что они там делают на сей раз? — спросила жившая напротив женщина.
— Наверно, ищут еще кого-то, — ответила ее соседка.
— Как думаете, сколько людей может прятать Ромеу в доме такой величины? Большая часть его занята мастерской, — сказала первая.
— Даже его подмастерье спал наверху вместе с ними, — сказала вторая. — В своем доме я бы не допустила такого.
— Сеньора Ревекка, не знаете, что происходит в доме Ромеу? — спросила жившая напротив, обращаясь к молодой, хорошенькой женщине, вышедшей с четырехлетним сыном. — Там четверо стражников.
Все смотрели на Ревекку, ожидая ответа, так как ее муж, Николас, был писцом в соборе, а она была дочерью мудрого, образованного врача Исаака, хотя, как все знали, семья отвергла ее, потому что она вышла замуж за христианина. Однако соседи часто видели, что врач посещает дом сеньоры Ревекки, когда бывает поблизости, но почти не говорили об этом.
— Наверно, ищут улики для суда, — ответила Ревекка, — или пришли за нужными ему вещами. Должно быть так, — сказала она. — Смотрите — они уходят. И несут его вещи в узле. Сеньора Рехина идет вместе с ними и тоже что-то несет — суд задерживается, и ему нужны свежее белье и одежда. Знаете, ему дают возможность быть чистым, опрятным, — сказала она с уверенностью той, чей муж часто присутствует на заседаниях епископского суда. — Он не осужден.
— Да, верно, — сказала одна женщина.
— Узел очень велик только для его одежды, — сказала другая.
