- Ты что задумал, Ворчун? - окликнул его Ян, всерьёз заинтересованный.
Наката промолчал, но на всякий случай положил ладонь на плечо Яна. Мол, обожди малость…
А спустя секунду грянул оглушительно громкий выстрел. Шкуру вышибло из импровизированных фиксаторов и унесло за борт.
- Лови её! - заорал в голос Ворчун, бросаясь к корме, куда мишень должно было вынести. Благо ещё, что прам еле шел, лопасти гребных колёс, двигаясь еле-еле, толкали его вперёд. Они не перемололи, а лишь подтолкнули кусок шкуры к корме, где Ворчун и ухнул за ней в воду. Прямо в одежде.
Мокрого, но довольного Ворчуна извлекли из воды спустя несколько минут. Ещё из реки гном торжествующе махал куском, в котором зияла почти дюймовая по диаметру пробоина.
- Победа! - рявкнул он, выбравшись на палубу. - Его шкуру можно пробить из штуцера!
- Крыло можно, - поправил Ян. - И совсем непонятно, как подойти на убойную дистанцию…
4.
Дракон не ощущал боль, как ощущали её люди. Его мозговой центр, расположенный вовсе не в голове, а в самой середине туловища, за толстым слоем металлопластика и герметика, сообщал о повреждениях. Лишь одно из них было серьёзным - осколок, разорвавший левое крыло, лишил его маневренности.
Летать он мог, но уже не так быстро и легко как раньше. Стало быть, следовало отлежаться и запустить процесс регенерации на полную мощь. Для этого требовалась органика - много органики. Однако дракон приземлился в овраге, прямо посреди мелкой речушки, и вокруг не было ничего подходящего. Подниматься же дракон по-прежнему считал опасным - существа, лишившие его возможности полноценно двигаться, всё ещё кружились на одном месте, словно чего-то ожидая. Возможно - его. Их оружие оказалось для него достаточно опасным. Привыкнув к легким, почти не оказывающим сопротивление жертвам, он утратил осторожность…
Повреждения случались и раньше, но никогда - столь масштабные. И всё же, дракон готов был к полёту. Надо только зарастить перепонку.
Глухой хлопок, донёсшийся от реки, слуховые сенсоры восприняли и оценили правильно - как выстрел. Это немного встревожило Дракона, но лишь немного. Вытянув шею и уложив голову на короткие, мощные передние лапы, дракон приготовился отдыхать. Глаза его были прикрыты прозрачными перепонками, не уступающими по прочности бронестеклу восьмого класса защиты. Он не спал - оценивал информацию, анализировал свои и вражеские ходы, находил в действиях ошибки и искал методы их исключения.
Впрочем, его «мозг» позволял делать два и три дела одновременно одинаково успешно. Небольшой зверёк, размером не крупнее крысы, пытался проскользнуть мимо него к своей норке, оказавшейся как назло в зоне досягаемости. Зверек этот даже не успел почувствовать, как умер. Увы, но для восполнения истраченной энергии он был слишком мал - и десятой доли не восполнил. Энергии могло не хватить даже на регенерацию крыла - про остальные раны пока что можно было забыть.
Совсем по-человечески вздохнув - хотя ему и не требовался воздух и вообще дышать - дракон поднялся и пошёл вглубь леса. Ему неизвестны были эмоции, такие как раздражение и гнев. И, тем не менее, дракона можно было назвать разгневанным и раздражённым.
5.
Теперь прам шёл днём и ночью - шёл у самого берега. И вновь стоять вахту приходилось по двое. И бдить пуще прежнего. Иначе орки - великолепные пловцы - могли запросто прокрасться на прам и устроить резню. Такое случалось… поначалу.
Тогда, правда, водяных троллей в реке было намного меньше. Водяной тролль, он ведь такой - ему совершенно всё равно, человек попадается ему на зуб, или же орк, или же его собрат по крови - тролль земной. С одинаковым аппетитом ухомякает любого.
Ночью, с полуночи и до четырёх часов, время было особенно опасное. Именно в этот период у водяных троллей начинается период спаривания, когда они ничего не видят и не слышат вокруг себя, уходят глубоко под воду, и проводят там, не высовываясь на поверхность, все четыре часа. С одной стороны, хорошо - хотя бы от этого врага трапперы оказываются избавлены, с другой - орки вовсю пользуются этими ночными часами для совершения вылазок.
