Он снова махнул рукой, теперь в сторону Матвея:
— Детский сад это все! Если человек ненадежный, то проблемы он создаст в любом случае!
Матвею показалось, что наконец-то прозвучало нечто важное. Да нет, не показалось! И не просто так Симаков согласился на этот ужин! Если бы он был абсолютно против этой сделки, то и незачем изображать из себя доброжелательность ради ужина за счет Матвея, которые сам мог пачками оплачивать.
— То есть вы ставите в приоритет надежность? Это выше краткосрочной рентабельности. Понимаю.
— Вряд ли понимаешь до конца, — Константин усмехнулся, а взгляд его оставался все таким же пристальным. — Хотя и можешь прикинуть: ты ведь в курсе, как сколачивались в девяностых капиталы? Тяжелое было время, но оно научило многому всех, кто тогда выкарабкался…
Он задумался и замолчал, но Матвей подхватил, не позволив собеседнику утонуть в воспоминаниях:
— Например, доверять только узкому кругу людей?
— Именно!
— И сейчас вы скажете, что я должен сделать для вхождения в этот круг? Ведь на эту встречу вы согласились не просто так.
Константин наконец перестал смеяться, а в улыбке проскользнуло что-то новенькое — вероятно, он был доволен проницательностью Матвея. Но зачем-то снова вернулся к воспоминаниям:
— Тогда все было сложно, никаких гарантий ни от государства, ни от партнеров, судебной системы и в помине не было, все решали сами своими силами. Потому мы привыкли держаться за близких и проверенных. Они назывались семьей, независимо от степени родства, а остальные — леваками. Леваков можно использовать и позволять использовать себя — временно, а семья — она семья и есть. Так вот, Матвей Владимирович Калинин, я за это время успел многое про тебя узнать, и ты производишь впечатление перспективного парня: подхватил дело отца, умудрился его не развалить, ведешь себя правильно, на темных делишках не попадался.
Матвей не выдержал затянувшейся паузы:
— И это недостаточно?
— Мне ли не знать, как можно создавать себе отличную репутацию? — смех Симакова на этот раз уже раздражал. — Но ты мне нравишься, я серьезно! И буду не против включить тебя в разряд родственников — в самом прямом смысле. Станешь семьей, и тогда уже можешь не беспокоиться ни о договорах, ни о темных делишках, семья всегда прикроет своих. Судьба и покойная жена подарила мне только дочку, — он кивнул на молчавшую Веронику, — и я сам прекрасно понимаю, что какой бы умницей она ни была, но поддержка ей не помешает. И всей моей сети отелей не помешает поддержка, ведь я не вечный. Вот только не надо сейчас глаза выкатывать и орать, что мы не в индийском фильме! Ваш брак выгоден такому количеству людей, что тут даже слово «расчет» неприменимо. Я не настаиваю! Познакомьтесь, пообщайтесь — а вдруг, в самом деле полыхнет в правильное русло? А уж если никак, то на нет и спроса нет.
У Матвея пропал дар речи. Вот так? Именно так все просто? Хоть он сам и мусолил эту мысль в голове, но такого резкого поворота встречи ожидать не мог. Симаков не просто предлагает брак с Вероникой, он однозначно дает понять, что в любом ином случае совместного бизнеса не будет. Внутри у Матвея все кипело и струилось по венам жгучими фейерверками: если они с Вероникой найдут общий язык, а уж теперь он приложит к тому все мыслимые усилия, то не просто немного расширит бизнес — их общие дети будут наследовать и огромные капиталы Симакова! И мама будет счастлива. Да весь мир будет счастлив, это Константин верно заметил. Кроме конкурентов, если Матвей сумеет подмять под себя и всю застроенную территорию Симакова. Им на ближайшие десятки лет останется только рыдать в подушки по вечерам.
Матвей, пытаясь собраться с мыслями, скосил взгляд на Маргариту. Она сегодня выглядела потрясающе: волосы распущены, в облегающем темном платье выглядит миниатюрной. Красивая, даже издалека. Смеется там со своим женихом, наслаждается вечером, но мысль Матвея как будто зациклилась на повторе: этого не может быть. Этого просто не может быть! Неужели она в самом деле способна на подобное? Да если так, то брак с ней на секунду показался еще более выгодным мероприятием, чем предложение Симакова! Идея эта, к счастью, в голове не задержалась, и потому Матвей вслушался в то, что говорил Константин:
