Королевская резиденция и снаружи была не очень убедительной. Особняки мелких торговцев подержанными автомобилями в Подмосковье обычно выглядят гораздо солидней.
Вчерашняя чернявая собачка строго наблюдала за Глебом только первые пять минут, но потом решила, что он все-таки достоин быть ее другом, и доброжелательно сопровождала его по всем закоулкам большого тропического сада.
От единственных ворот к дому вела такая же одинокая дорожка. Гигантские кактусы и сочные пальмы вплотную подступали к стенам резиденции. Нежные побеги какого-то растения обвивали столбы, поддерживающие крышу террасы. По-утреннему свежо и сильно пели незнакомые птицы.
Роб отдыхал в дальних покоях, и незначительный шум никак не потревожил бы короля, но капитан Глеб ходил по комнатам босиком, каждый раз задерживая дыхание перед закрытой дверью королевской спальни. Потрогал глухо звякнувшие в его руке боевые мечи, стоявшие в углу за стопкой книг, опустился на колени перед старой черной гитарой.
Во вчерашнем вечернем полумраке Глеб не обратил особого внимания на картины, развешанные по стенам домика. В солнечных лучах нового дня гостиная выглядела уже по-другому.
…Разбитая шлюпка на песчаном берегу, внимательная белая кошка, красивый старинный парусник, летящий по синему небу над залитым солнцем зеленым островом. «Это же Инглиш-Харбор, а это — Фалмоут…» Странный силуэт обнаженной негритянки в цветочном венке. На каждой из картин, разных по стилю и манере исполнения, Глеб находил в углу маленькую надпись «Rob Wilkinson».
Небрежно приколоченная к раме одного из окон соломенная циновка закрывала от солнца мольберт, скромно стоявший в дальнем углу комнаты.
Раннее солнце пронизывало пространство гостиной широкими полосами. Только сегодня он заметил множество легких паутинок, затянувших серебристой сеткой старые фотографии на полках.
«Если на них действительно Роб, то где же сейчас все эти люди?»
Король говорил мало и медленно. Он часто останавливался, сипло дышал, доставал очередную сигаретку из маленьких желтых коробочек. Прихлебывал уже остывший кофе. Глеб очень внимательно его слушал, стараясь без стука ставить свою чашку на доски стола.
— Двенадцать лет назад я купил в России, в Санкт-Петербурге, деревянный парусник. Местные ребята построили его сами по старинным чертежам, сделали хорошо, на совесть. Я взял их с собой в плавание через океан. Наш «Святой Павел» вел себя на воде как настоящая старая посудина: скрипел, упрямо приводился к ветру, иногда просто останавливался в слабый ветер. Но мы дошли. Русские парни улетели домой, а мы с кораблем остались здесь навсегда… У меня сохранился судовой журнал «Святого Павла» за те годы. Ваши ребята, когда прощались, записали там свои пожелания. Вот, смотри.
Роб открыл слежавшиеся страницы, полистал их, отыскивая нужную.
— Здесь.
Профессиональные морские записи обрывались на развороте. Почти половину страницы занимали даты, числа и сделанные разным почерком напутствия. «Счастья! Удачи! Good Luck! Капитан», «Будь осторожен и береги судно. Все! Спасибо. Боцман», «Good Luck! 7 feet under the keel!!! Navigator», «Береги корабль, Роб! Пожалуйста…». Глеб перевернул страницу, но дальше опять шли аккуратно записанные минуты восхода солнца, определения пеленгов, глубины…
— Ты, гляжу, парень смышленый. Можешь выполнить одну мою просьбу?
— Что нужно сделать, Роб?
Король шумно подышал, скрипнул креслом, удобнее устраиваясь.
— Ты моложе… На моем «Святом Павле» были тогда две русские женщины. Одна пошла в тот рейс через океан с мужем, штурманом, а вторая была нашим поваром… Варвара. Фамилия у нее была… Сейчас посмотрю. Вот. Гор-ки-на. Да, Варвара Горкина. Хорошая девушка, только сердитая очень. Не любила она меня, всегда меньше всех макарон мне в тарелку бросала. Наверное, из-за «Святого Павла», ну, что я купил этот парусник и забирал его у нее. Она ведь тоже строила его вместе с ребятами… Прошу тебя, Глеб, вернешься в Россию, найди там Варвару, вот ее адрес в моем журнале. Если она уже не сердится на меня, то спроси у нее, можно ли мне ей позвонить, извиниться за ту давнюю обиду. Сможешь, а?
