Мы приземлились в Тартоги-Янги ровно в восемь. Посадку я проспал, так что удивительную страну баидов свысока мне не удалось рассмотреть, я проснулся тогда, когда мы уже приземлились. Утро было чудесное. Работники службы протокола организовали наш выход. К сожалению, мне не удалось торжественно сойти по трапу под объективами телекамер, выход главы государства – это отдельное, специально срежиссированное, мероприятие, статисты в нём не требовались. Зато мне удалось увидеть, как он проходил перед строем вытянутых в струнку гвардейцев.
– Тела haute couture, – сострил Барбарощис.
– Что он имеет в виду? – спросил я у Бартлина.
– Баиды могут менять свои тела, как мы одежду, – ответил он. – Гвардейцы хорошо экипированы. Тела очень дорогие и качественные. Я покосился на него. Он улыбнулся.
– Режет слух?
– В некотором роде, – я поднял брови. – Всё-таки это необычно как-то.
Сыграли гимны, фотографы запечатлели монарха с премьером и стали готовиться к встрече следующей делегации. Мы расселись по машинам. Я попал в один лимузин вместе с Барбарощисом и Лосито. Пресс-секретарь к моему счастью всё-время молчал и к чему-то готовился. Его пальцы бегали по тончайшей клавиатуре, которая была установлена на выдвигающейся из подлокотника панели.
– Готовится к пресс-конференции, – шепнул мне Барбарощис. Мы старались говорить тихо, чтобы не мешать ему.
– Бывали здесь раньше? – спросил меня советник.
– Нет, – я помотал головой, – мне говорили, меня здесь многое удивит. Он усмехнулся.
– Возможно.
Я обозревал пейзаж, который казался вполне привычным. Мегаполис как мегаполис. Ничем не отличается от Лавриона.
– Скажите, – обратился я к советнику. – А как они меняют тела?
– Понятия не имею, – хохотнул он.
– А зачем они это делают? – спросил я.
– По-моему, они их по мере изнашивания меняют.
– Э… Он выразительно посмотрел на меня.
– Да. Они же бессмертны. А тела ветшают. Вот их и меняют. Я не понимал, правду он говорит или подшучивает надо мной.
– Вообще-то, убить их можно, – добавил он. – А так… проживут сколько угодно.
– То есть они…
– Да, да, – кивнул он. – Многие из них видели то, что видели наши далёкие-далёкие предки. Поэтому самые лучшие музеи – здесь. Самые полные архивы – здесь. Ну и наверное самые умные люди тоже здесь.
– А они умнее нас? – встревожился я.
– По крайней мере, личного опыта и накопленных знаний у них значительно больше, чем у любого из нас.
Я ошалело посмотрел в окно. Мне представились миллионы андроидов, которые живут здесь не одну сотню лет. Как они должны относиться к нам? Как к мухам?
– Их много? – спросил я.
– Не больше 15 миллионов. Остальные – люди.
– Люди? – переспросил я.
– Да. А что тут такого? – удивился он. – Только люди здесь тоже особенные. Ну, что ни день, то сюрприз!
– Чем же? – немного ревниво спросил я.
– Судите сами, живи вы в стране, в которой живут тысячелетние индивидуумы, какими вы бы были? Для баидов нет ничего нового. Что для нас с вами открытие, для них позапрошлый век. То, что знаем мы, песчинка по сравнению с тем, что знают они.
– Бедняги, – я посочувствовал нашим братьям.
– Ну… – протянул он. – Это не так уж и плохо. Зато в условиях такой конкуренции люди здесь развиваются значительно быстрее и основательнее нас.
– Вы бы видели их детей. Это нечто, уверяю вас! – добавил Лосито, не отрываясь от компьютера.
– Это точно, – согласился Барбарощис. – Я считаю, что люди здесь лучше.
– И не такие алчные, как мы, – усмехнулся пресс-секретарь.
– Действительно, – кивнул Барбарощис, – если уж у нашей цивилизации есть мозг, то он находится здесь. И здесь же убежище её добродетели. Лосито молча кивнул.
– Когда-то Гоату-Баиду был резервацией, – продолжил рассказ Барбарощис. – Люди собрали в одном месте андроидов со всего Марса и принудили их жить здесь. Место, надо сказать, было не самое лучшее. Потом началась очередная война, и людям стало не до них. Баиды жили сами по себе, никому не мешали. А потом основали своё государство, и сейчас не считаться с ними не может себе позволить ни одно государство на планете. Я улыбнулся.
