– ??? – жалко, что нет рядом зеркала. Мое лицо наверняка очень живописно.
– Нужно пересмотреть все строение общества! Люди, не обладающие способностью моделировать свой образ, даже, несмотря на свои отличительные особенности (не люблю слово «примитивность»), – пояснил он,– должны обладать теми же правами, что и все остальные.
Я ошалело смотрел на него. Выходит, меня принимают за своего, я здесь не так уж необычен. Правда, из того, что мне сказал воодушевленный кактус, я ровным счетом ничего не понял. Пора прояснить ситуацию. Придав своему голосу примирительный оттенок, я сказал следующее:
– Послушай, я не отсюда. Здесь я совершенно чужой. Не мог бы ты мне объяснить, что тут у вас происходит.
– Ты что с Марса? – нахмурился он. 'Знакомое название', – отметил я про себя.
– Нет. Допустим я с другой планеты.
– С какой «с другой»? Что ты мне лапшу на уши вешаешь?! В нашей системе только две обжитые планеты. Я задумчиво поморгал и сам себя спросил:
– Может я вообще из другой системы?
– Чушь! Нет связи с другими звездными системами. А если ты и вправду оттуда…– он насторожился, – и… раз сидишь здесь, значит ты шпион. А со шпионами я не общаюсь, – он демонстративно отвернулся.
– И что, тебе нисколько не интересно узнать о других мирах?..
– Да сдались мне твои миры! Я здесь-то понять ничего не могу. Этот парень мне определённо нравился.
– Ну, хорошо, я не буду тебя обманывать. Я из прошлого, если это так конечно.
– Ну и что, – ему было все равно.
– Я прошу тебя объяснить, что здесь происходит.
– Да ничего хорошего!
– Ну, а если серьезно?
– Еще хуже, – он повернулся и грустно посмотрел на меня.
– Это как?
– Устал я. Я усмехнулся. Кактус был юн.
– Отчего же ты устал? – спросил я.
– От безысходности. Ради чего мы живём? Посмотри, разве это жизнь? Это существование! 'У всех одни проблемы', – подумал я.
– Трудно не согласиться, – сказал я. – Но, боюсь, это неизбежно.
– Я об этом и говорю. Общество устроено таким образом, что каждый из нас вместо того, чтобы реализовывать свой потенциал, творить, созидать, вынужден заниматься приспособленчеством, подстраиваться под систему.
– Так всегда было.
– Вот-вот, а зачем это нужно? Из-за этого мы становимся бездушными. Живёшь, а в душе пустота. Ничего не надо. Лишь бы оставили в покое, а они лезут и лезут… Все умнее тебя, все знают как надо лучше. Слушаешь всех постоянно, уже сам думать разучился.
– У меня было такое же одно время, – улыбнулся я.
– Ну и как?
– Да наплевал на всех и живу, как вздумается.
– Вот хорошо-то!
– Ты бы и сам так мог.
– Я? А как?
– Ты мне расскажи о вашем мире, а я тебя научу.
– Ладно, шпион ты или нет, мне все равно. Спрашивай, если хочешь.
Спросить я так ничего и не успел. По стене заскользила дверь, приковав наше внимание. «За кем-то из нас!» – эта мысль вертелась в мозгу, пока дверь не распахнулась.
Перед нами открылась бездна. Бесконечное пространство с далекими проблесками звезд буквально притягивало к себе. То же самое чувствуешь, когда стоишь на крыше высотного дома и смотришь вниз: голова осторожно наклоняется и земля начинает тянуть тебя, ухватившись за устремленный на нее взор. И так трудно прекратить это неосознанное движение. А когда отпрянешь назад, вдруг понимаешь, что этот самогипноз мог только что оборвать твою жизнь.
Но пространство за дверью невозможно было перебороть. Оно по миллиметру затягивало нас в себя, и мы двигались к жерлу двери уже не только мысленно, но и физически. Тело сползало туда, ощущая мощное поле, его силу, легкую вибрацию. Кактус двигался быстрее. Он был намного ближе к пропасти, чем я, но мы постепенно сравнялись. Еще мгновение и нас унесет в неведомые просторы космоса.
Думать становится все тяжелее, еще тяжелее сопротивляться. В голове пульсирует беспощадная мысль, что бессмысленно противиться Вселенной, что легче, намного легче, уступить.
Последние сантиметры отделяют нас от вечной тьмы. Глаза наполнены ужасом, внутренности дрожат. Мы готовы сдаться. Сейчас… Хлоп.
Дверь перед носом закрылась. Веревки оборвались, и мы рухнули на пол. Очень долго приходили в себя. Первым очухался кактус.
