Попытка парировать была и в этот раз, но Виктор оказался раза в два быстрее и во много раз сильнее.
Глаза Маши стали дикими. Желание переполняло ее, низ живота нестерпимо ломило. Она оглянулась вокруг, ближайшим к ней мужчиной являлся Игорь. С утробным стоном она бросилась расстегивать на нем рубашку, он едва успевал отводить ее руки. Через пару секунд Игорь вынужден был снять заклятие, когда Маша стала до крови царапать его пальцы, которыми он пытался ее отстранить.
— Ой… простите… — Девушка попятилась от него.
— Игорь Валерьевич, может, достаточно? — спросил тихий Кузовлев.
— Я почти закончил. Но все показанное до сих пор — довольно пошло и для дилетантов, — весело продолжал Виктор, — так как подавляет, в той или иной степени, сознание объекта. Что может быть прекраснее истинной, чистой любви при ясном уме? «Ветка сакуры». Для настоящих эстетов, да.
Маша подошла к Виктору и села к нему на колени. Виктор, милый Виктор! Как же она не замечала раньше этих прекрасных глаз, этой милой ямочки на подбородке, этой доброй, проникновенной улыбки? С успокоенным, счастливым, словно освещенным изнутри лицом она положила голову ему на плечо и блаженно вздохнула. Секса тоже хотелось — но спокойно, уверенно, без спешки. Главное — какое счастье просто так сидеть, обниматься, просто быть рядом с Ним…
Виктор, глядя прямо в глаза Кузовлеву, медленно лизнул смеющуюся Машу в шею, и Игорь едва успел бросить «фриз» в бешено ринувшегося на парочку курсанта.
* * *
— Тот, кто в состоянии вывести тебя из себя, — управляет тобой. Тобой что, управляет Темный, курсант? Или все-таки твоя голова?
Леша Кузовлев скрипел зубами, невидящими глазами смотрел через витрину кафе на улицу.
— Мерзавец! Я вызову его!
— Не выйдет. Во-первых, вызвать можно только свой уровень или на один выше. А во-вторых, если каким-то чудом дуэль вдруг состоится, он тебя просто тупо убьет. Еще и помучает перед этим хорошенько. Отлично придумал.
— Что же делать? Терпеть вот это все?
— Ты поддался на простую провокацию. В Дозоре это может стоить жизни. Расти. Учись. Думай головой. Никто и не обещал, что будет легко. Наоборот — говорили, что будет очень трудно. Видишь, не обманули.
Кузовлев тяжело сопел.
— Ну все, надеюсь, выводы будут сделаны, — уже теплее добавил Игорь, — свободен. Она дома, ждет твоего звонка.
Незадачливый дуэлянт просиял и исчез, как и не было.
Игорь продолжал медитировать на чашку кофе в своем любимом заведении, когда его внимание привлек разговор за соседним столиком.
— Оксана, как ты могла? — тихо, зло говорил парень. — Все было хорошо, и вдруг ни с того ни с сего… с первым встречным… черт, ты даже пьяной не была! Чем я тебя обидел, что было не так? Или что ты в нем нашла — он ведь даже на вид мерзкий тип, бледная спирохета?
— Глеб, ну прости, — прошептала его собеседница, брюнетка редкой красоты, — я не понимаю, что это было… какое-то наваждение… я была вообще сама не своя, клянусь!
— Ты себя слышишь? — прорычал Глеб. — Ты же взрослый человек! Наваждение? Видел я твое наваждение — сама с ним пошла, никто тебя не заставлял! Как? Ну как так?
— Я не зна-а-аю… — тихо провыла девушка, закрывая лицо руками.
Парень встал.
— Я же тебя люблю… любил, — выдавил он, — черт, жениться хотел. Кольцо купил уже. А ты…
— Не уходи, останься! Глеб, ну, Глебушка!
Хлопнула входная дверь. Плечи девушки сотрясались от беззвучных рыданий. Посетители деликатно отворачивались в сторону.
«Наглотаюсь таблеток… или лучше прыгнуть с балкона, не буду мучиться…» — звенели в голове Игоря ее хаотично скачущие мысли.
Игорь сел напротив — приятный мужчина лет тридцати на вид, в белой куртке, с проседью в волосах и слегка рассеянным взглядом — и ободряюще улыбнулся, поскольку недоумение в заплаканных глазах девушки сменилось страхом.
— Вы тоже, как тот… Пожалуйста, только не опять! Не надо!
— Давайте, Оксана, мы с вами вместе вспомним ваш вчерашний вечер. Нет-нет, говорить ничего не нужно. Просто представляйте.
* * *
Из ночного клуба вывалилась парочка. Невысокий, смазливо-метросексуальной, но при этом чем-то отталкивающей внешности паренек тащил за руку симпатичную блондинку. Девушка переставляла ноги, как кукла, бессмысленно глядя перед собой. Охранник у входа равнодушно проводил их взглядом — каждый второй уходит пьяный или обдолбанный, дело обычное.
