— Не бери в голову мой пиджак. — Он улыбался, но бледность все еще покрывала его лицо, как будто ее тихая, жестокая борьба затронула его столь же глубоко, как и ее. — И ты никогда не могла бы быть совсем некрасивой.
Она должна была хоть что-то сказать. Он сказал ей, что любит ее, и она ответила диким недоверием, а затем потоком слез. Она не могла позволить лжи повиснуть между ними, как будто это не имело значения для нее. — Макс…
Он слегка коснулся ее губ пальцем. — я знаю, что ты чувствуешь… сырой (растревоженной). Я тоже. Давай дадим этому немного времени, хорошо? Мы вытащили твоих демонов из темноты, и пока этого достаточно.
Более удивленная его пониманием, она не кивнула. Она не могла оставить этого так просто. — Я также чувствую себя лучше, — честно призналась девушка. — Более сильной.
— Хорошо. Достаточно сильной, чтобы пойти со мной на это мероприятие?
Дайна почувствовала, как улыбка скользит по ее губам, так как поняла, что у вытаскивания демонов из темноты была одна выгода: у Изящных животных из семейства кошачьих в блестках и перьях больше не было власти раздражать ее. — Я думаю, что смогу справиться с этим. Дай мне десять минут, чтобы подкраситься, и я буду готова.
— Нет абсолютно ничего неправильного с твоим лицом. Покрасневшие веки еще больше заставляют твои глаза походить на сапфиры, — уже не столь серьезно произнес Макс.
Дайна хотела было рассмеяться, но не стала терять время и направилась в спальню, приводить себя в порядок.
Если и были какие-нибудь ехидные комментарии, направленные в ее сторону тем вечером, то Дайна их просто не заметила. Позже вспоминая, она решила, что этого не было, частично потому, что Макс едва отходил от нее и не дал никому возможности выпустить свои коготки. Он держался поблизости не из-за того, что она нуждалась в защите, а просто потому, что не хотел быть где-нибудь еще.
Что касается Дайны, то она чувствовала только умеренный, отстраненный интерес к блестящей толпе заполнившей красивый особняк Лео Кассиди, по большей части ее внимание было сосредоточено на Максе. Он же вообще не делал попыток скрыть или замаскировать свои чувства, и Дайна справлялась с шоком и удивлением от того, чтобы быть лелеемой.
Это было… странно. Часть ее просто не могла поверить в это, и все же она понимала, что Макс любил ее. Она знала что он уверен в этом, не лжет и не пытается обмануть ее в любом случае. Если она вообще знала что-то о нем, так это то, что центром его индивидуальности была глубокая и уникальная честность. Он никогда не лгал бы о том, что чувствовал. И на всем продолжении вечера, ее уверенность в нем только крепла.
Они ели и танцевали, Макс показал ей многие из прекрасных картин и другие произведения искусства, находившиеся во внушительной коллекции Лео. Без комментариев, она отметила присутствие нескольких скромных охранников в штатском, формально одетых как гости, но так как она следили за ценностями, она приняла как очевидное, что витрины и картины были защищены невидимыми, но без сомнения многочисленными системами безопасности. Но даже упоминание возможных воров, или красота искусства, не могли надолго отвлечь ее внимание.
Макс постоянно держал ее за руку или клал свою ладонь ее на спину, как будто этот физический контакт был необходим для него. Его серые глаза теплели, останавливаясь на ней и его голос, невероятный голос, каждый раз глубоко проникал в ее сердце, стоило ему заговорить, даже если это были всего лишь случайные слова.
Время шло, и сквозь туман в Дайне пробивался росточек счастья.
Она была представлена многим людям, общалась, но в действительности не говорила ни с кем кроме Макса, пока, спустя, несколько часов после их прихода, рядом с нею не появилась Морган. Макс стоял слева от Дайны, разговаривая с Лео Кэссиди — оказавшимся весьма красивым и очаровательным человеком, приблизительно лет на десять старше Макса, и чье обаяние действовало и на мужчин и на женщин. Они находились в прекрасном холле, украшенном изящными картинами, а большая часть гостей танцевала в танцзале, на расстоянии нескольких футов.
