В своей тяжелой снежной шубе
Спит городок, глаза прикрыв,
Когда внезапно в старом клубе
Сеанс кончается, как взрыв.
Ночной покой мгновенно взломан:
Вот песня громкая слышна.
Свистят мальчишки. Говор, гомон…
И снова в мире тишина.
Дорога — улочкою гладкой,
Сиянье близкого лица.
И бесконечное, с оглядкой,
Прощанье около крыльца.
И разговор чудной, неточный,
Где столько важных пустяков.
И дух, дурманящий, цветочный,
Дешевых девичьих духов.
Ведь каждый знал минуту эту,
Когда прошел уже народ,
Когда на свете слаще нету
Чем целоваться у ворот.
И по морозцу, по морозцу,
Такою звонкою зимой,
Куря небрежно папироску,
Спешить под звездами домой.
Идти, с оградки снег сшибая,
Припоминать обрывки фраз.
А тень молочно-голубая
Тебя длиннее в десять раз.
Шагать и знать, что жизнь в избытке,
Что ты счастливый человек.
Остановиться у калитки
И папироску бросить в снег.
И, наслаждаясь ночью хрупкой,
Еще немного погодить,
Ключи нашарить под приступкой,
Войти и мать не разбудить.
