— Милочка, вы проявляете похвальное рвение к языкам! Я вами очень довольна, — ворковала она мне, так же как и гитарист, получая очередную повышенную порцию зелененьких денег и пряча их куда-то в складки своей необъятной крепдешиновой блузы. Но я и без нее знала, что успехи во французском у меня фантастические. Вот что значит тяга к знаниям! Через месяц я уже свободно болтала с Изольдой на всякие мелкобытовые темы. Мы обе хохотали над смешными французскими анекдотами и были похожи на двух сбежавших с урока благородных девиц из Смольного института. Я видела их в сериале по телеку. И они мне страшно понравились, такие все чопорные и скромные. С виду. А на самом деле они мне здорово напоминали меня саму, и я даже одно время им сильно подражала. Каждая из этих девиц на поверку была той еще штучкой!
Но долго притворяться я никогда не умела. Мне это надоело, и я снова стала самой собой. Так было намного удобнее!
Наш телефонный роман с Эмиком пребывал в той стадии, когда уже не видеть друг друга становилось достаточно сложно. Наконец, через два с половиной месяца моих мытарств, я снова была готова ко встрече с ним. Теперь я точно знала, что такое ландшафтный дизайн, сносно болтала по-французски и неплохо играла на гитаре. Так что все было честно.
В семь часов вечера к «Папе Карло» мы с Эмиком подъехали в одну и ту же минуту. Не сговариваясь. То, что было написано на его лице, наверное, было точной копией того, что изображалось на моей собственной физиономии.
Любовь — штука коварная. Еще вчера ты мило и непринужденно болтаешь с кем угодно, а уже через пару дней, подхватив, как грипп, любовный вирус, ты в присутствии предмета своей любви заикаешься и не можешь связать двух слов.
Слава богу, что мы с Эмиком заразились этим вирусом практически одновременно. Потому что он, как и я, тоже краснел, бледнел и заикался.
— Вот, это тебе, — сказал он и выронил букет орхидей прямо на кафельный пол. — Ой, прости, — он кинулся подбирать цветы, но не рассчитал, и, ударившись носом о мое колено, Эмик окончательно сконфузился.
У меня было стойкое ощущение, что я выгляжу сейчас так же нелепо. Пытаясь начать разговор, я все время давилась собственными словами, и ничего кроме «м-м-да», «ой» и «привет» я так и не смогла из себя извлечь, хотя рада была Эмику чрезвычайно.
Мы поужинали почти в полном молчании. Каждый раз, когда наши взгляды встречались, между нами пробегал незнакомый мне раньше разряд электрического тока. Он был не похож на все, что мне довелось испытывать раньше. Этот разряд был наполнен любовной истомой, и меня от этого слегка потряхивало. Это было приятно, но требовало значительных душевных усилий.
Наконец, с трудом осилив полбокала шампанского, Эмик осторожно прикоснулся к моей руке и жалобным голосом спросил:
— Может, прогуляемся?
Я облегченно кивнула. Эта накаленная атмосфера предвкушения чего-то необыкновенно приятного все же меня немного утомила.
— Давай сядем в мою машину, а мой охранник сядет в твою. И он отведет ее, куда ты скажешь, — предложил Эмик.
— Да бог с ней, с машиной, — ответила я. — Потом заберу. Куда она денется.
Эмик покачал головой, словно китайский болванчик, соглашаясь со мной. Для верности он добавил:
— Конечно, конечно. Как скажешь. — И мы пошли в его машину.
Потом все было как в хорошем дорогом американском кино. В машине мы набросились друг на друга, словно два изголодавшихся лесных зверя.
— Поехали ко мне, — только и смог прошептать Эмик, в перерывах между нашими очень длительными поцелуями.
— Угу, — промычала я, стараясь сильно не отвлекать его от этого приятного процесса.
Когда я очнулась, был четвертый час утра. Я отправилась на поиски туалета. Квартира у Эмика была грандиозная. Я шла по длинному незнакомому коридору и периодически ощупывала стенку, чтобы найти хоть какой-нибудь выключатель. Внезапно у меня в носу защекотало — видимо, пылинка или что-то вроде, и я громко, оглушительно чихнула. В этой кромешной тишине и темноте мой «чих» прозвучал, как взрыв атомной бомбы. Но — о, чудо! — вдруг в коридоре сам собой вспыхнул свет. Я расхохоталась! Вот, дура! В квартирах такого класса не бывает выключателей. Или они бывают, но с наворотами. Здесь, видимо, свет включался «на звук». Я хлопнула в ладоши, и свет погас. Я снова хлопнула, и свет снова включился. «Пещера Аладдина», — подумала я и без труда добралась до туалета.
