Меган Бёрли отвернулась от мерных стаканчиков и пробирок и искоса посмотрела на меня своими темно-карими глазами. Она насупилась, отчего ямочки на ее щеках стали еще заметнее.
— Что ты делаешь, Дэнни? — спросила она. — Опять рисуешь комикс о том уменьшающемся пареньке?
Я склонился над лабораторной стойкой, старательно прорисовывая длинный развевающийся плащ.
— Его зовут Шринкмэн, — со вздохом произнес я. — А не «Тот Уменьшающийся Паренек».
Меган называла его так исключительно с целью меня позлить. Ей было известно, что я помешан на двух вещах: баскетболе и Шринкмэне. И она прекрасно знала, что я рисую комиксы при любом удобном случае.
Как же это ее раздражало!
Меган не могла смириться с тем, что я умею делать что-то, чего не может она. Для нее вся жизнь — состязание. Она любит побеждать. Любит быть лучшей во всем.
— Быть лузером не прикольно, — объясняет она.
Меня зовут Дэнни Марин, и я не лузер. Я просто не такой, как большинство пятиклассников.
Когда я не играю в баскетбол, то часами сижу у себя в комнате и рисую комиксы про Шринкмэна. Когда работаю не спеша и сосредотачиваюсь на рисовании, выходит так же круто, как у Дюка Барнса. Он, кстати, и создал Шринкмэна.
Я смотрел абсолютно все фильмы про Шринкмэна. Думаю, мой любимый — «Шринкмэн против Большой Шишки». Еще мне нравятся спецэффекты в «Маленьком сюрпризе для Шринкмэна», хотя фильм и обрывается на самом интересном месте.
Ведь нельзя держать Шринкмэна в банке из-под джема! Он опять станет большим и просто сломает стекло.
Я даже писал об этом Дюку Барнсу, но он не ответил.
Родители говорят, что летом я смогу посещать художественную школу. Сейчас мне всего одиннадцать. Если я и дальше буду заниматься рисованием, то к двадцати годам, возможно, стану достаточно хорош, чтобы создавать собственные комиксы. Или хотя бы помогать Дюку Барнсу.
Было бы клево!
— Дэнни, мы вроде должны работать над проектами для научной выставки, — сказала Меган. Она высоко держала наполовину заполненную пробирку и изучала ее лиловое содержимое.
— Я работаю, — возразил я, закрашивая плащ Шринкмэна. — Но, Меган, это бессмысленно. Все и так знают, что ты выиграешь в конкурсе и получишь тысячу долларов.
— Разумеется! — она смахнула прядь своих светло-медовых волос с голубой майки. — Я ужасно хочу получить эти деньги.
Она вылила в раковину лиловую жидкость и та с шипением ушла в водосток.
— Не можешь же ты рисовать комикс в качестве научного проекта, — сказала она. — Мистер Кларкус по-любому не разрешит.
Мистер Кларкус — учитель естествознания в Бэйкерской начальной школе. Он похож на большого кита-неряху. Из-под рубашки у него вечно высовывается толстенное брюхо.
Меня он недолюбливает. Полагаю, это из-за того, что однажды он услышал, как я назвал его «Кларкус-Шкваркус».
Вообще-то так его называют все, но услышал он только меня. С тех пор я всегда получаю тройки по естествознанию.
Меган подливала прозрачный раствор в клокочущую и пузырящуюся голубую жидкость.
— А чем ты занимаешься? — поинтересовался я, потянув носом воздух. Пахло чем-то кислым.
Ее темные глаза сверкнули. Она сделала вид, будто застегивает рот на «молнию».
— Не могу сказать.
— В смысле? Что значит «не могу сказать»?
— Это секретная микстура, которая поразит весь мир. Если я расскажу, то испорчу сюрприз.
Я залился смехом.
— Ты сама не знаешь, что делаешь, верно?
Жидкость в колбе начала шипеть и пениться. Лицо Меган озарилось улыбкой.
— Поверь, я знаю, что делаю. Я же говорила тебе, что моя прапрабабушка была ведьмой.
Я закатил глаза.
— Ага, как же.
Она лишь усмехнулась.
— Ну, я хотя бы не пытаюсь выдать комикс за научный проект.
Я помахал набросками у нее перед носом.
— Да это сплошная наука. Видишь? Шринкмэн уменьшает себя, чтобы пробраться в человеческий мозг. Затем он путешествует по всем его отделам, а я объясняю, как они функционируют и для чего нужны.
Меган покачала головой.
— Полнейшая чушь.
— Да ну, годный же проект, — не сдавался я. — Я описывал его Кларкусу-Шкваркусу, так он сказал…
