В гостинице профессор заказал в номер чай, с пожатием плеч заметив, что кофе тут не бывает.
- Будет. Года три назад и чая не было, - заметил Валерка.
- Что вы говорите? - удивился герр Эйдорф. - В такой богатой стране… Извините за беспорядок, здесь у меня временное жилье. Я ищу себе квартиру, ведь мой контракт заключен на полгода.
Валера старался переводить Юле все, что она не успевала понять.
- Вы собираетесь продлить контракт, герр Эйдорф?
- Пока не знаю, - ответил профессор, - мне кажется, что профессиональная тема слишком серьезна и сложна для первого занятия. Предлагаю поговорить на семейную тему, хорошо?
- Давайте, - согласились гости. Горничная принесла три стакана чая и столько же булочек.
- Раз тема семейная, то прошу вас в неофициальной обстановке называть меня Генрих, - затем профессор открыл один из нераспакованных чемоданов и достал оттуда толстый альбом.
- Это мой семейный альбом, - медленно начал рассказывать Эйдорф. - Мы, немцы, очень сентиментальный народ и любим рассматривать семейные фотографии. А вы?
- Мы любим смотреть семейные фотографии, - чуть запинаясь, сказала Юля.
- Отлично. А вы, Валерий?
- Не слишком часто, Генрих.
- Ваше предложение короче, но сложнее по конструкции, - заметил профессор и продолжил, перелистывая альбом. - Это университет в Берлине, где я учился. Это мой дом в Кельне. Вот моя жена Марта, это мой сын Альберт, я его очень люблю…
Юля рассматривала фотографии, а Валерка больше обращал внимания на разговор. Его скорее волновало произношение, чем простой словарный запас.
- А почему нет фотографий ваших родителей? - спросила Юля.
- Feuer, - взмахнул руками Эйдорф, - огон!
- Огонь, пожар.
- Огон, - кивнул немец. - Теперь вы, Валерий, расскажите по-немецки о своей семье.
- Моя семья далеко, родители живут в Ленинграде.
- Это не важно, продолжай, - сказала Юля.
- Можете рассказать о институте, о своих друзьях. Учатся они или работают?
- Все мои друзья: Ксанка, Данька и Яшка работают в губчека.
- Что есть «губчека»?
- Губернская чрезвычайная комиссия. Эйдорф кивнул.
- Ничего не понимаю в системе ваших государственных учреждений. И чем они занимаются на работе, какие должности занимают?
- Это секрет, - сказал Валера.
- Так легко отвечать, - ехидно заметила Юля.
- Расскажите тогда, в каком они здании работают, - предложил профессор.
- Не нужно, Генрих, - твердо сказал Мещеряков.
- Это тоже секрет? - сделал большие глаза Эйдорф.
- Давайте, лучше я расскажу, - предложила Юля.
- Прошу, фройляйн Юля.
- Я выйду позвонить, - сказал Валера.
Он спустился к дежурному и снова набрал ЧК. Друзья пока не вернулись. Мещеряков поднялся в номер. Эйдорф и Юля весело щебетали на смеси немецко-русских слов, но половину словаря им все равно заменяли жесты. Валерка прихлебывал остывший чай, смотрел на Юлю и чувствовал себя гораздо лучше, чем когда прижимал к уху пустую бибикающую трубку.
Прощаясь, Генрих пропустил девушку вперед, а ее кавалера придержал за локоть.
- Извините за излишнюю навязчивость, Валерий, но у меня была причина пригласить вас сегодня в гости. Вот, посмотрите, - профессор подал Мещерякову бумагу.
Валера увидел толстого буржуя, срисованного с плаката, и подпись по-немецки печатными буквами: «Деньги или смерть».
- Значит вы, Генрих, знаете, что такое «губчека»?
Эйдорф виновато кивнул.
- Подозреваете кого-нибудь?
- Я боюсь.
- Я посоветуюсь, - сказал Валерка, - больше ничего обещать не могу. Я ведь там больше не работаю.
- Валера, ты идешь? - позвала с лестницы Юля.
- Сейчас.
- Вам же не нужен дипломатический скандал? - мягко спросил Эйдорф. Мы должны быть союзниками.
- Постарайтесь пока в одиночку не гулять, - посоветовал на прощание Валерий, - и держите дверь на запоре.
- Спасибо, обязательно.
