Давно я не был так счастлив. Грация выглядела лучше, она стала спокойнее, и нервы ее утихли, а это — главное. Люси, оживленная от разнообразных впечатлений, при виде открывавшихся перед нею картин, просто сияла. Когда она оборачивалась ко мне, в ее взгляде выражалась, если не любовь, то уж, наверное, самая искренняя дружба.
Но каждый ее жест, каждое слово, обращенное к Грации, показывали, как тесно были связаны обе подруги. Мистер Гардинг тоже повеселел. Он согласился поехать с нами, при условии, что мы возвратимся в Клаубонии в воскресенье к обедне.
Мрамор восхищался ходом «Веллингфорда». Когда мы проходили около одного шлюпа, называвшегося «Геланд», шкипер ее, не могший разобрать нашего имени, закричал нам в рупор:
— Какой это шлюп?
— «Веллингфорд» из Клаубонни, только что вышел на экскурсию.
— По всей вероятности, я имею честь разговаривать с самим капитаном Веллингфордом? Тем самым, о котором мне столько говорили мои друзья, Мертоны? Они с вами возвращались из Китая. Они вспоминают о вас с большой благодарностью, говорят, что вы замечательно заботились о них, и если они еще когда-либо будут путешествовать морем, то только вместе с вами.
Я насилу отделался от этого разговора. Каково мне было слышать многократное повторение имен Мертонов при Грации, до которой могли долететь эти имена? Ведь для нее это была новая пытка. Люси побледнела, как полотно, и изъявила желание уйти к себе в каюту, куда я и увел ее, что оказалось как раз во-время. Грация постоянно засыпала от слабости. Полчаса спусти Люси опять пришла к нам на палубу. В это время перед нами виднелось какое-то судно. Люси вдруг заволновалась.
— Не думаете ли вы подойти к этому шлюпу? — спросила она.
— Мне казалось, что с нас довольно сплетен, но если подобные переговоры занимают вас, то с удовольствием.
Люси затруднялась ответом. Она покраснела и подумала с минуту; потом с неестественной улыбкой, столь несвойственной ее натуре, сказала:
— Да, мне бы хотелось приблизиться к этому шлюпу, хотя вовсе не из тех мотивов, которые вы предполагаете.
Я видел, что ей не по себе, но не мог понять причины. Но желание Люси было для меня равносильно приказу, и я велел Небу ускорить ход. На корме шлюпа значилось: «Орфей». Палуба его была переполнена пассажирами обоего пола. В это время Люси прижалась ко мне, как бы ища у меня защиты.
— Теперь, Мильс, вы будете говорить за меня в рупор; я не могу сама начать разговора при таком большом обществе.
— С удовольствием, Люси, но вы диктуйте мне то, что я должен сказать.
— Конечно, только сначала предложите общепринятые вопросы.
— Эй! «Орфей»? — сказал я довольно громко.
— Ну, что там? — тветил шкипер, вынимая изо рта трубку. Я посмотрел на Люси, спрашивая ее взглядом: «А дальше?»
— Спросите его, там ли миссис Дреуэтт, — не господин, а миссис-мать, — сказала Люси смущенно. Я был так поражен, что едва владел собою. Шкипер ждал с любопытством второго вопроса.
— Миссис Дреуэтт у вас? — спросил я отчетливо.
Прежде чем ответить, шкипер нагнулся к некоторым из пассажиров, не видных нам из-за паруса «Веллингфорда», гик которого выдвигался к стороне «Орфея».
— Миссис Дреуэтт здесь и желает узнать имя особы, осведомляющейся о ней.
— Скажите, что у мисс Гардинг есть поручение к миссис Дреуэтт от миссис Оджильви, которая едет в другом шлюпе, — сказала Люси тихим и неуверенным голосом.
Я задыхался, однако сделал последнее усилие, чтоб передать фразу. Тотчас же я услышал, что кто-то поднимается на борт судна и вслед за тем увидел Андрея Дреуэтта, со шляпою в руке и сияющей физиономией; выражение его лица, развязность манер, все указывало на короткость, существовавшую между ним и Люси. Последняя инстинктивно взяла меня под руку, и я чувствовал, что она дрожала.
Оба шлюпа были настолько близко один от другого, что они могли разговаривать, не особенно возвышая голос.
— Здравствуйте, — сказала Люси, — передайте, пожалуйста, вашей матери, что миссис Оджильви просит подождать ее в Альбани… Да вот и сама миссис Дреуэтт, — поспешила Люси прервать самое себя.
— У нас есть с собой кое-что для вас, моя милая, — ответила миссис Дреуэтт, вежливо раскланявшись со мной. — Вы так заторопились с отъездом, получив это противное письмо (это то, в котором я умолял Люси приехать к больной подруге), что забыли свой рабочий ящичек, а так как я знаю, что в нем много билетов — я говорю не о банковых билетах, — то мне непременно хотелось возвратить вам его в собственные руки. Вот он, но как мне его вам передать?
