Это положение лежит в основе всех религий, и для того чтобы признать справедливость этого положения, никакой веры не требуется. Это положение так же ясно и неопровержимо, как те теоремы Эвклида, которые мы с вами, Михей, вместе проходили. Но на этом общем для всех фундаменте люди строили разные дома. Христианство, магометанство, веры далёкого Востока – во всех религиях основание одинаково. Разница в формах и подробностях. Будем лучше всего держаться христианской веры. Это великое учение любви, к сожалению, редко исполняется. Будем христианами, но не будем презирать и других людей, ибо все человечество, так или иначе, причастно религиозной истине.
Человек идёт из тьмы в свет. Пробыв некоторое время в свете, он идёт опять во тьму. Дорогой Михей, и твои, и мои дни кратки. Не трать же этих дней попусту. Немного их в твоём распоряжении. Помнишь ли, что говорит Петрарка; «Начинающему жизнь кажется бесконечной, а уходящему в вечность она представляется ничтожеством». Каждый день, каждый час нашей жизни должен проходить в служении Творцу. Мы должны развивать все начатки добра, заложенные в нашей душе. Что такое наши горести, тревоги и болезни? Это – облака, которые закрывают солнце только на одно мгновение. Суть жизни заключается в том, чтобы сделать хорошо то, что ты был должен сделать. Итак, не давай себе отдыха. Успеешь отдохнуть, ибо смертный час недалёк.
Да сохранит вас Господь. У нас никаких новостей нет. Портсмутский гарнизон ушёл на запад. Судья грозил вашему отцу и другим, но сделать им ничего не может потому, что у него нет никаких улик. Церковники и протестанты по-прежнему грызутся. Поистине, все эти люди живут по суровым заповедям Моисея и забыли об учении Христа. До свидания, мой дорогой мальчик. Примите пожелания всего лучшего от вашего седовласого друга Захарии Пальмера».
Окончив чтение, я стал складывать письмо, а сэр Гервасий воскликнул:
– Вот уж не ожидал ничего подобного! Я слышал знаменитейших проповедников, Стиллингфлита и Тенисона, но лучшей проповеди, чем эта, мне не приходилось слышать. Это прямоепископ, переодетый плотником. Ему бы не рубанок в руки, а пастырский посох. Ну, а теперь познакомьте меня с другим вашим другом – моряком. Наверное, он окажется богословом в парусиновой фуражке, духовником в промасленных штанах?
– О, Соломон Спрент – это человек другого склада, но тоже хороший, – ответил я, – впрочем, судите сами. Я вам прочту его письмо.
И я начал читать письмо Спрента:
– «Господин Кларк! Помните ли вы нашу совместную экспедицию. Я вошёл в сферу неприятельского огня и начал бой, а вы стояли в канале, ожидая от меня сигналов. Сражение кончилось тем, что я подчинился и осмотрел захваченный приз, который оказался исправным как в верхних, так и в нижних частях…»
– Что означает эта чертовщина? – спросил сэр Гервасий.
– Речь здесь идёт о девушке, сестре нашего кузнеца, некоей Фебе Даусон. Спрент сорок лет служил во флоте, сходя на сушу лишь изредка и на самое короткое время. Говорить он может только на морском жаргоне и убеждён при этом, что выражается чистейшим английским языком, не хуже любого верноподданного английской короны, живущего в Гэмпшире.
– Читайте дальше, – сказал баронет.
– «Прочёл я ей военные правила, – писал далее Спрент, – и изъяснил ей условия, на коих мы распустим паруса и отправимся в житейское плаванье. Правила эти таковы:
Во-первых, она должна подчиниться без замедления моей команде.
Во-вторых, управлять рулём под моим наблюдением.
В-третьих, верно помогать мне в боях в дурную погоду и во время кораблекрушения.
В-четвёртых, при нападении пиратов, береговой стражи и неприятелей она сама должна становиться под защиту моих орудий.
В-пятых, я должен держать её, как союзный корабль, в исправном состоянии и по временам давать ей время для чистки. Я обязан также снабжать её своевременно флагами и прочими украшениями, необходимыми для красивого судна.
В-шестых, я не должен брать на буксир других судов её типа, а если какое и прицепится, то обрезать канат.
В-седьмых, я должен ежедневно снабжать союзника провиантом.
