– Прошу простить, не герра Дортмундера ждете вы? – обратился он ко мне. По-английски он говорил, как заговорил бы бездушный механизм, без всякого выражения, и странно строил фразы. Из этого я заключил, что он учил язык по книгам. – Вы мистер Джефферз, – утвердительно добавил он.
– Если вам нужен Джеффрис, то он перед вами, – ответил я, четко сознавая, что любое сомнение, возникшее у этого человека, может причинить мне куда больше неприятностей, чем я того желал бы. Случайная якобы ошибка в фамилии тоже была уловкой, шитой белыми нитками: он хотел убедиться, что имеет дело не со шпионом или самозванцем.
– Я думал, что вы должны приехать поездом из Вюрцбурга, – тоном обвинителя заявил Дортмундер. – Мне сказали, что вы приедете на нем.
– Мой поезд из Люксембурга запоздал, – ответил я по-немецки. – Я не смог вовремя пересесть на нужный поезд и поэтому поехал в Нюрнберг, а оттуда сюда. Я не хочу тянуть с выполнением поручения мистера Викерса. Он сказал, что дело срочное, и я спешу как могу. – Я хотел похвалиться проявленной инициативой и усердием, но не достиг цели.
– Вам было приказано прибыть на поезде, следовавшем из Ульма. – Хотя Дортмундер тоже перешел на немецкий язык, его речь звучала столь же книжно, как и английская.
– В этом случае мне удалось бы приехать только завтра. В полученных мною инструкциях было ясно сказано: приехать сегодня, и я стремился исполнить этот приказ, – небрежно бросил я и не торопясь убрал блокноты в саквояж. – Сожалею, что не смог приехать еще раньше.
– Я мог бы уйти. – Он снова уставился на меня тяжелым взглядом, который в моем представлении всегда связывался с немцами. – У вас разбито лицо, и вы одеты в коричневый, а не в синий сюртук. Мне не говорили, что можно ожидать таких изменений в вашем облике. Я герр Дортмундер, очень рад познакомиться, – добавил он, попытавшись вложить в голос хоть каплю тепла.
– А я не очень, учитывая обстоятельства, – возразил я. Этот человек уже успел утомить меня.
– Это шутка? – грозно вопросил немец, вперив в меня пронизывающий взгляд.
– Пожалуй, нет. – С каждой новой репликой моя усталость возрастала. – В Люксембурге на меня напали двое.
– Напали? – воскликнул Дортмундер. – Кто они были?
– Понятия не имею. Они мне не представились, а сразу же попытались убить.
– И что с ними случилось? – последовал требовательный вопрос.
– Они не справились со своим заданием, – пояснил я. Не знаю почему, но мне совершенно не хотелось рассказывать этому грубияну о люксембургском происшествии. Тем более у меня не лежала душа говорить о том, как я убил одного из врагов.
– Очень удачно, – заметил Дортмундер. – Мы должны побыстрее уехать, пока на вас не обратили внимания. – Он повернулся, и я заметил в кармане его сюртука пистолет. – Это все ваши вещи? Одна эта сумка? – указал он на мой саквояж.
– Да, – отрезал я, поднявшись, и, подхватив свой жалкий багаж, добавил по-английски: – Веди, Макдуфф.
Герр Дортмундер, может быть, и понял мои последние слова, но явно не нашел в них ничего смешного. Взглянув на меня со злобной гримасой, он направился за мной к выходу c вокзала, где стояли наемные и частные экипажи, и подвел меня к крытой коляске, запряженной парой крепких темно-карих лошадей незнакомой мне породы.
– Поставьте сумку под ноги, – посоветовал мой провожатый и, остановившись, обменялся с возницей какими-то знаками. – Этот человек немой, – пояснил он, забираясь вслед за мной в экипаж.
– Бедняга, – автоматически посочувствовал я. – Куда мы едем?
– Скоро узнаете, – бросил Дортмундер после паузы, когда коляска влилась в поток экипажей, удалявшихся от вокзала. – Мы приедем не скоро, поэтому вы можете расположиться поудобнее.
Погода в этот день стояла неустойчивая: солнце, то и дело проглядывая сквозь рассеянную завесу облаков, грело довольно сильно, но в тени было холодно. Я почувствовал, что мои щеки порозовели, а кожа сделалась тугой из-за порывов холодного ветра. Я старался не дать страху овладеть мной, но все же мне казалось, что весь окружающий мир сожалеет о моем незавидном положении и пытается предостеречь меня. Я откинулся на невысокую мягкую спинку сиденья. Не обменявшись ни единым словом, мы выехали из города и так же молча поехали по сельской дороге.
