Каспер и не подозревал, что слова его могут вызвать такой взрыв гнева.
– Стыдитесь, молодой человек! – воскликнул маленький каноник, смеривая юношу негодующим взглядом. – О какой черной работе может просить воспитанник Краковской академии! Вы, насколько я мог понять, прошли уже факультет «Свободных искусств», теперь вам пора подумать, к кому из профессоров тянет вас призвание… Не торопитесь, однако… До того, как получить звание доктора церковного права, Миколай Коперник изучал и литературу, и математику, и астрономию… Дядя настаивал на церковном праве, так как надеялся, что Миколай со временем станет его преемником по управлению диацезом, а тогда эти знания Миколаю очень пригодились бы… Однако полная мелочных забот и обязанностей жизнь каноника не привлекала Миколая. Получив все-таки, по настоянию епископа, шапочку доктора церковного права, он углубился в изучение медицины и действительно вывез из Италии глубокие познания в деле врачевания недугов. Да простит мне святая дева, если я не прав, но, к стыду наших медиков, в среде их считается, что человек, совершающий какие-либо операции на человеческом теле, недостоин принять церковное посвящение. Поэтому-то и лечат, и зашивают раны, и пускают кровь у нас коновалы и цирюльники – люди грубые и малосведущие… Служитель же церкви, даже имеющий звание доктора медицины, может пользовать больных только по заветам «высшего лекарского искусства» – без пролития крови, пуская в ход только пилюли, мази и притирания. А Миколай, каноник, ученый, племянник и лейб-медик вармийского владыки, берется за все, как простой деревенский брадобрей или костоправ. Лечит он у нас почти весь капитул, но зато его освободили от входящих в обязанности каноника частых разъездов по диацезу. Свободное время он может посвящать любимой астрономии… Я говорю это к тому, что в юные годы человек не всегда может с точностью определить, к чему у него имеются способности. Поэтому море, которое, как вы думаете, призывает вас, со временем может отступить и освободить место для какой-нибудь другой почтенной науки. Иногда юноша сомневается в себе только потому, что учитель его был недостаточно опытен или настойчив… Трижды и четырежды проверьте себя перед тем, как избрать дело, которое призвано стать целью вашей жизни!
– А разве каноник Коперник не колебался перед тем, как окончательно остановиться на астрономии? – робко спросил Каспер.
– Любовь к изучению неба еще в нежном отрочестве вложили в душу Миколая каноник Водка[19] и профессор Войцех из Брудзева.[20] И если Миколай колебался, то только выбирая дело, которое могло оставить ему побольше свободного времени для занятий астрономией, – поправил отец Тидеман, как показалось юноше, недовольно.
Поэтому Каспер никак не ожидал конца его фразы:
– Я не стану обнадеживать вас преждевременно – брат Миколай очень требователен к себе и другим… Однако я точно знаю, что ему нужен знающий и прилежный помощник. А потом, если он найдет, что Каспер Бернат в достаточной мере усвоил преподанные ему науки, он, возможно, походатайствует перед его преосвященством епископом Ваценродом…
– Походатайствует, как же ему не походатайствовать! – снова вмешался пан Конопка. – Говорил же я вам, что капитан Бернат доставил во Влоцлавек матушку каноника с обоими сыновьями… И, заметьте, святой отец, не взял с нее за это ни гроша…
– Вуек, замолчи! – закричал Каспер возмущенно.
Но Тидеман Гизе ласково положил на его локоть свою маленькую легкую руку.
– Пускай говорит… Разве не стремимся мы до мелочей знать всю жизнь нашего дорогого отца Миколая? Пройдет время, – добавил каноник торжественно, – и весь мир поймет, что каждый прожитый Миколаем Коперником день прибавляет что-нибудь во славу науки.
– Вот я и говорю, – ободренный его заступничеством, продолжал боцман, – теперь-то много найдется людей, восхваляющих ум и ученость каноника Миколая, а ведь я его видел, когда он вот такусенький был. И верите, когда его брат упал за борт, он тут же, не раздумывая, кинулся вслед за ним. А что касается капитана Берната, – упрямо гнул свое боцман, – то это золотой человек! Когда я попал в плен к алжирцам, он выкупил меня. Полновесными испанскими дублонами заплатил за меня капитан Бернат и даже глазом не моргнул!.. Правда, и я ему сгодился: два года и восемь месяцев провел я в Алжире и Марокко, научился по-ихнему говорить. Потом, когда нашему капитану нужно было что продать, или купить, или нанять лоцмана из ихних, чтобы провел судно меж камней, так уж, кроме меня, никто с ними не мог договориться. А когда «Ясколка» наша в Константинополь пришла, я уже славно по-турецки балакал, за переводчика у капитана был… А все это я веду к тому, что капитан наш тоже, как и Коперник, мог броситься в воду утопающего спасать… Да, достойные они оба люди, ничего не скажешь!
