Можно себѣ представить изумленіе этой ученой корпораціи и ея восторженные крики, послѣ прочтенія документа Гаттераса.
Это единственное въ своемъ родѣ путешествіе, никогда не встрѣчавшееся въ лѣтописяхъ исторіи, резюмировало собою всѣ прежнія открытія, совершенныя въ полярныхъ странахъ, приводило къ одному знаменателю экспедиціи Парри, Россовъ, Франклиновъ, Макъ-Клюровъ, пополняло пробѣлъ, существовавшій на географическихъ картахъ гиперборейскихъ странъ подъ сотымъ и стопятнадцатымъ меридіаномъ и, на конецъ, заканчивалось недоступною доселѣ точкою – сѣвернымъ полюсомъ.
Никогда, положительно никогда, столь неожиданная новость не поражала изумленной Англіи!
Страстно любя великія географическія открытія, всѣ англичане,– отъ лорда до cokney'я, отъ князей-промышленниковъ до послѣдняго работника въ докахъ,– волновались и ликовали.
Извѣстіе о великомъ открытіи съ быстротою молніи пронеслось по всѣмъ телеграфнымъ линіямъ Соединеннаго Королевства. Въ заголовкѣ своихъ столбцовъ газеты выставляли имя Гаттераса, какъ ими мученика науки, и вся Англія дрогнула чувствомъ гордости.
Доктора и его товарищей чествовали и чрезъ лорда-канцлера представили въ торжественной аудіенціи королевѣ.
Правительство утвердило названіе Острова Королевы за скалою подъ сѣвернымъ полюсомъ, Горы Гаттераса – за самимъ вулканомъ и Порта Альтамонта за рейдомъ Новой Америки.
Альтамонтъ не разстался съ своими товарищами по несчастію и славѣ, сдѣлавшимися его друзьями. Онъ отправился съ докторомъ, Бэллемъ и Джонсономъ въ Ливерпуль, и городъ торжественно привѣтствовалъ прибытіе людей, которыхъ давно считалъ погибшими и погребенными въ вѣчныхъ льдахъ.
Но докторъ славу совершеннаго подвига всегда относилъ къ тому, кто наиболѣе оказался ея достойнымъ. Въ отчетѣ о путешествіи своемъ, озаглавленномъ: The English at the North-Pole и изданномъ въ слѣдующемъ году Королевскимъ Географическимъ Обществомъ, онъ приравнивалъ Джона Гаттераса къ величайшимъ путешественникамъ и считалъ его соперникомъ тѣхъ отважныхъ людей, которые всецѣло жертвуютъ собою въ пользу преуспѣянія науки.
Между тѣмъ, печальная жертва возвышенной страсти спокойно жила близь Ливерпуля, въ лечебницѣ Стэнъ-Коттеджъ, въ которую докторъ лично помѣстилъ Гаттераса. Сумасшествіе капитана было спокойное, но онъ ничего не говорилъ, ничего не понималъ; казалось, что вмѣстѣ съ разсудкомъ онъ утратилъ и даръ слова. Одно только чувство соединяло его съ внѣшнимъ міромъ: его привязанность къ Дэку, съ которымъ не разлучали Гаттераса.
Такимъ образомъ, этотъ недугъ, это «полярное безуміе», спокойно слѣдовало своимъ путемъ, не представляя никакихъ особенныхъ симптомовъ. Однажды докторъ, часто навѣщавшій своего несчастнаго друга, былъ изумленъ страннымъ образомъ дѣйствій послѣдняго.
Съ нѣкотораго времени капитанъ Гаттерасъ, въ сопровожденіи вѣрной собаки, печально и ласково поглядывавшей на своего господина, каждый день подолгу прогуливался, но прогулка его постоянно совершалась въ одну сторону, по направленію одной изъ аллей Стэнъ-Коттеджа. Прійдя съ концу аллеи, капитанъ возвращался, пятясь задомъ. Если кто-нибудь останавливалъ его, онъ пальцемъ указывалъ на небѣ какую-то точку. Если его заставляли повернуться, онъ сердился, и Дэкъ, раздѣлявшій раздраженіе Гаттераса, бѣшено лаялъ.
Докторъ, внимательно слѣдившій за своимъ другомъ, вскорѣ разгадалъ причину столь страннаго упорства и понялъ, почему прогулка совершалась по извѣстному направленію и, такъ сказать, подъ вліяніемъ магнитнаго притяженія.
Капитанъ Джонъ Гаттерасъ неуклонно направлялся къ сѣверу.
