- А может... может, это... - пискнула Света.
- Нет! - Не дослушав, махнула рукой баба. - На него надеяться - как на передние волы. Дождешься от него чего путного. Ему только гулянка в голове и различные фантастики. То в трубу на берегу высматривает, лентяй несусветный!
- Да, я видела, - Света вздохнула. - Хороший он у вас парень, но такой же... тяжелый. И он, и... Петрик. Ну, чего они такие? Мне же учительница и вожатая сказали, чтобы я на них благотворно влияла, чтобы они дома помогали, а они... Ну, как я на них вли-и-яю-ю, как... как они меня жену-у-ут... - вслух заплакала Света.
- Не плачь, милая, не плачь, дорогая моя, - ласково успокаивала ее бабка. - Мы еще до них доберемся.
- И вот ведь Ингрид приедет... - всхлипывала Света. - Я хотела сказать, предупредить... Вы же знаете, как получилось. А они-и-и...
- Ну, ничего, ничего... Может, оно и лучше, что не сказала.
Света вдруг перестала плакать и громко, даже немного громче, чем надо, сказала:
- Бабушка, я тут уберете, а? Потому что здесь такое творится, такое делается... А вы старенькие, нездоровится. Это было сказано явно «на публику». Из-за хаты выходили Чайник и Петякантроп.
- О! - Сказала баба. - Уже! Наробився! А где Манька, лентяй?
- В саду привязал. Она сказала, что ей яблок хочется, - улыбнулся Чайник.
- А тебе веника! Куда это уже собрался? А?..
- На речку. Очень серьезное дело.
- Дело! Видели? Эх!.. - Вздохнула старуха. - У всех дети как дети... А этот... лентяй, ни за холодную воду, - и вдруг, схватив грабли, решительно преградила ними, как шлагбаумом, путь Чайнику. - Нет! Никуда ты не пойдешь! На какую реку! Пока все не поделаешь, не ходи... Все! Только!..
Чайник растерянно переглянулся с Петякантропом:
- Да... да что вы, бабушка? Что с вами? Вам что - плохо? На солнце перегрелись?
- Мне хорошо. А вот тебе будет плохо! - Баба замахнулась граблями. - Лентяй!.. Всех на ноги подниму. Ондо и учительница, и пионервожатая... Все...
Чайник плаксиво сморщился:
- Ну что вы хотите от меня? А? Учусь я нормально? Нормально. Двоек нет. Что вам еще надо?.. Для школьника главное в жизни - учеба. Вот! А сейчас у нас каникулы. Заслуженный отдых. Все граждане Советского Союза имеют право на отдых. Статья сорок первый.
- А право на труд? - Воскликнула старуха. - Статья сороковых.
- Так для взрослых. А я ребенок. И вообще.
- Да!.. Ребенок!.. А посмотри же вокруг себя на детей. Тот - юный садовник. Тот - юный зоотехник. Тот - механизатор. То... А как хорошенько отработают дети пятую трудовую четверть. А? А Степа Романенко так в Москву едет на Всесоюзный слет трудовых школьников. Вот дети! А ты...
- Так старшеклассники. А я еще мал.
- Малыш! Как-то другое, то большой. «Не учите меня, бабушка, я уже взрослый!» А как... Дожились... Чужой ребенок во дворе убирает.
- Да, как ей нравится. Кому что! Кто всю жизнь в навозе копается, свинарники чистить... А кто подвиги делает - в космос слетает, на дот бросается, утопающих спасает... Да что там толковать! Что вы в подвигах смыслите? И вообще...
- Да... - неожиданно начала Света, но Петякантроп сразу цыкнул на нее.
- Цыц! Тебя не спрашивают.
- И вообще... - махнул на нее Чайник.
- Но... - начала старуха, и Чайник не дал ей закончить.
- У нас свобода выбора профессии. Вот! Я, может, космонавтом собираюсь быть, а не...
- Вот сначала наносишь воды, нарубим дров, уберешь во дворе, а потом будешь себе космонавтом. Все! - Решительно сказала баба. - И на этом прекратим разговоры.
- Да что вы, бабушка, - жалобно проскулил Чайник. - Ну некогда мне... Никогда сейчас... Пусть потом.
- Тебе всегда некогда. Лентяй! Это я знаю! Только!
Петякантроп склонился к Чайника, и Котька слышал, как он ему сказал:
- Давай, может, немного... то, я уже помогу...
- Да ты что? - Зашипел на него Чайник. - Он же исчезнет! Он же... Может, это единственный раз в жизни. Может... - и вдруг Чайник удивленно воскликнул: - О!.. А где это наше весло? Только что здесь стоял, возле стога.
Котька посмотрел - и правда, весла возле копны не было. А стояло же, точно, он сам видел.
- Это ты спрятала? - Обернулся Чайник к Свете.
