Взгляды, которые он бросал на меня, обжигали. Моркл пожри, этот мужчина действует на меня, как демон-инкуб. И если с суккубом я могу справиться, то с притяжением Дарена бороться тяжелее.
Я повернулась к нему спиной, чтобы не видеть.
Макс подметил мой маневр, но лишь усмехнулся. Я ожидала услышать от него очередную остроту, но «мой кавалер» выхватил с подноса проходящего мимо лакея два бокала с игристым вином. Один бокал он протянул мне.
— Давайте выпьем… — начал было поручик Донской и замолчал, переключившись на происходящее за моей спиной.
Я тоже обернулась. Тост Макс прервал, увидев приближающегося Дарена.
— Где же ты был, о, Дарен? — сказал Макс в своей привычной манере язвительности и сарказма.
— Да так… — сказал Дарен, игнорируя нетерпеливое ожидание друга.
Мы смотрели друг на друга. Мне казалось, что я не видела его очень давно. В его же душе я читала досаду и нетерпение.
— Мне нужно поговорить с тобой. Наедине. Макс?
— Где твои манеры, друг?
— Какие уж тут манеры? — вопросил он, при этом приглушая голос и тон, чтобы меньше привлекать внимания.
Макс ушел, высматривая хорошенькие личики в бальной сутолоке.
— Итак?
Вокруг Дарена сгустилась давящая атмосфера невысказанного и наболевшего. Взгляд стал тяжелым, тело каменным от напряжения.
— Скажи как есть, — посоветовала я и сжала ладонью его предплечье.
Позади раздался высокий энергичный смех, словно по нервам кипятком.
— Я хочу, чтобы ты вела себя более традиционно. В обществе. Слухи итак ползут, а ты их подхлестываешь. Знаю, что обещал защиту, но от взбесившейся толпы с вилами еще никто не спасался. Даже Ворошилов. Не стоит провоцировать!
— Сцену в камере я помню. Можешь не напоминать.
— Прекрасно. Так вот, я лишь прошу о том, чтобы в толпе ты… — продолжил он в том же увещевательном тоне.
— Дарен, о чем ты? — я перебила его.
Он немного поостыл, а точнее задумался. Я бы еще поняла, если бы он вычитал меня за случай на проходной.
— Мне ничего ровным счетом не угрожает. Во мне видят исключительно Графиню.
— Нет…
— Да. Ты один смотришь на меня, как на опасную колдунью. — Я приблизила свое лицо к его, чувствуя дыхание.
— К чему?..
— К тому, что ты можешь быть спокоен за меня, — я говорила, почти шептала ему в ухо, опираясь на его плечо, обнимая. Наверное, так змеи обвивают своих жертв. Или матери детей.
— Ты волнуешься за меня — это очень приятно. Но получается, ты видишь не так, как другие. Ты придумываешь то, чего нет.
— Или больше других, потому что знаю, как может быть. Как толпа теряет рассудок и устраивает самосуд. Если ты не будешь осторожней…
Его взгляд окрасился лихорадочным мерцанием, тем таинственным светом, который говорит о повышении температуры тела и взаимодействии с окружающими все живое полями.
Я отскочила от него, как ошпаренная, и ударилась в чью-то грудь.
— Дарен, я, конечно, многое понимаю, но надо все-таки скромнее. На вас показывают пальцами. Наше общество не переваривает подобных сцен.
Как только Макс отвлекся, Дарен полыхнул на меня опять моим собственным взглядом. Сила была разбавлена злостью, недоверием — небольшим путчем чувств — что было хорошо. Это было нормальным для него.
Ненормальной была его энергетика. Энергетические каналы его тонких тел расширились, и по ним бежала мана. Мана была прерогативой магов и никаким образом не могла впитываться обычным человеком. По тонким «венам» обычных людей текла прана[19] и только.
Энергосистема одаренного человека позволяла помимо праны впитывать ману и использовать её по своему усмотрению. В каналах тонких тел адепта, вступившего на путь овладения магией, превалирует прана. Мана тоже присутствует, но незначительно. Постепенно в процессе обучения организм перестраивается, и мана составляет порядка девяноста процентов всей энергии тел. Но это в случае с одаренным.
Аура Дарена стала ярче и насыщенней, что говорило о Силе. Одновременно с тем как Дарен успокаивался, концентрация маны уменьшалась. Я не могла поверить в то, что вижу.
Мы стояли в углу, за высокой Моновской вазой с белыми лупоглазками, но были как на ладони. Стайка хихикающих девушек испарилась. Как давно — не помню.
