— Нет, Вася, больница пока тебе не нужна, — спокойно убеждал Крисань. — Больница — это финиш. Теперь ты сам побороться можешь. Это тебе повезло просто, что ты еще до конца втянуться не успел. Значит — сам справишься. Мы тебе только слегка поможем.
Игорь уже знал, что Юрка начал глотать какую-то гадость, а где доставал — не говорил даже Крисаню. Действительно, Юрке Васильеву — Васе — повезло, что рядом оказался такой человек, как Крисань. Не мог только Игорь понять одного: как с Юркой такое могло случиться!
— Ну а ты что же? — недовольно обратился Юрка к Игорю. — Ты же воспитывать меня пришел, давай воспитывай.
— Тебя воспитаешь! Я надеялся, что ты сам мне поможешь.
— Я не по этой части, — уныло хмыкнул Юрка. —- За этим к Крисаню обращайся. Он всем помогает.
Крисань встал, шагнул к Юрке, посмотрел на него внимательно.
— Отлупить бы тебя, — подумал вслух Крисань.
— Нельзя. Я больной. Больных не бьют.
— Насчет помощи я серьезно, — сказал Игорь. — Тут история одна случилась. В общем, нужно посоветоваться.
Выслушав все до конца, Крисань ненадолго задумался. У Юрки в глазах тоже появилось некое подобие интереса.
— Я помню этого мальчика, — произнес наконец Крисань. — Ты уверен, что он так нуждается в помощи?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты извини, Игорь, но ведь он сам насквозь гнилой. Неужели ты этого не понял? Честно тебе скажу: ввязываться из-за него у меня желания — ноль.
— Я тебя понимаю, Крисань... Но дело такого рода. Во-первых, я обещал помочь. Но это даже не самое главное, тут я бы сам как-нибудь... Вот мы вернулись домой, а дома у нас банда гуляет. Это, конечно, не «духи», но — банда. И вот они диктуют, кому с какой ноги надо ходить и в какую сторону. Так что же, мы станем спокойно на это смотреть? Это ведь пока нас не было, они тут расплодились. А если нас в Афган послали, чтобы порядок навести, так у себя дома неужели мы этого сделать не сможем?
— Я тут тоже одного такого встретил, — вдруг сказал с дивана Юрка. — Начал мне капать на мозги. Объяснял, как быть сознательным.
Игорь недоуменно повернул к нему голову.
— Ты о чем?
— Да так, — продолжал Юрка. — Кого, спрашивает, ты там защищал? Ну и я ему объяснил популярно.
Теперь и Крисань спросил:
— Да про кого ты?
— Так, про одного дружка. Вместе в школу бегали. Меня потом в Афган, а его в институт — он умный, очки носит.
— Ну и что с того?
— Договорился, дружок. Он мне все твердил: мне тебя жалко. Это ему меня жалко! А я ему говорю: мне тебя сейчас тоже жалко будет. А потом в кадык и в печень. Очочки его раскололись, не сразу, правда, а потом, когда я его еще маленько поутюжил. Он еще долго там в своих соплях ползал.
Рассказывая, Юрка слегка оживился.
— Зачем же ты его так? — спросил Игорь. Юркина жестокость ему всегда была неприятна. Она была внезапна и непредсказуема. Голубоглазый Юрка мгновенно превращался в свирепого маньяка, и это его качество удерживало многих «стариков» роты от попыток проявить свою власть. Впрочем, так же быстро Юрка и отходил, становился вновь тем дружелюбным, улыбчивым Васей, к которому все так привыкли.
— Задаром! — Юрка хрипловато хохотнул.
— Пусть не болтают что попало, — неожиданно для Игоря поддержал Юрку Крисань. — А то что-то много тут развелось теоретиков. Да черт с ними. Мне бы тех гадов найти, которые тебе таблетки доставали. Вот кого бы я передавил без жалости.
— А к этому вопросу мы не вернемся, — отрезал Юрка. — Я не стукач, Крисань, ты знаешь. К тому же уже все прошло. Завязано.
— Точно?
Юрка снова лег на спину.
— Чего молчишь? Точно?
Юрка рывком спустил ноги на пол.
— Точно! Точно! Отвяжись!
— Нет, солнышко, ты меня в это не впутывай.
Ника сидела сердитая и красивая — совсем не накрашенная, домашняя, волосы собраны небрежным пучком на затылке.
— Я же тебе говорила: не лезь не в свое дело!
— Почему не мое дело?
— Потому, что тебя не касается.
— Я должен разобраться, — упрямо сказал он.
— Разбирайся, — легко согласилась Ника. — А я при чем?
И тут же снова рассердилась:
— Нашелся еще детектив! Разобраться ему!
— Ника! — Игорь не мог понять причины ее раздражения и потому, стараясь не обижаться, говорил преувеличенно медленно, внятно, ласково даже. — Какие-то подонки искалечили человека. Неважно, Валерка это или кто еще. И спокойно ходят по улицам. По-твоему, так и надо? А если завтра другого так же? Тебя?
