П р и л о ж е н и е № 8 (из книги «Люди на мосту», окончание). Полковник А. отверг услуги одного адвоката, потому что ему, с точки зрения полковника, «не хватало профессионального достоинства, он выглядел неряшливо, у него была грязь под ногтями». Вероятно, такой человек больше подходил А. как помощник по работе, но не как защитник в суде.
Легенда полковника была такая: он по профессии учитель, его отец умер, мать родом из Саратова, сам он жил в Москве у Никитских ворот, окончил институт, потом нашел крупную сумму денег в царской валюте — в разрушенном доме где-то в Саратовской губернии, на родине матери. Перебрался в Данию и купил там фальшивый американский паспорт, с которым приехал в США; этот паспорт нашли у него при аресте.
А. так умел слушать, что можно было подумать, будто именно благодаря этому качеству он сделал карьеру. Когда он расстраивался, он клал сигарету, так как она могла привлечь внимание к его нервному состоянию.
Полковник был увлекательным, будящим мысль собеседника человеком. Он обладал интеллектуальной честностью, с которой подходил к решению любого вопроса, имел весьма широкие знания по проблемам искусства и установившиеся взгляды в этой области.
Из речи обвинителя по делу полковника А.:
«Такой была карьера этого человека, мастера шпионажа, настоящего профессионала, что он знал правила игры, и их знала его семья: прошу это запомнить. Он не заслуживает снисхождения, как не заслуживает и сочувствия. Ссылки адвоката на французские законы 20-х годов и английские законы 1911 и 1920 годов несостоятельны, поскольку шпионаж сегодня гораздо более серьезное преступление, чем когда-либо раньше. Он связан с угрозой для цивилизации, для всей страны и всего «свободного мира», это преступление против народа, а не против отдельных лиц».
Дисциплина была краеугольным камнем его философии, поэтому А. положительно отзывался о немцах, сторонниках дисциплины. К выполнению своих обязанностей он относился с интересом и упорно старался делать все, за что брался, хорошо. Это, конечно, всегда было сильной его стороной. Кроме того, А. был страстным любителем спорта и «доджеров»: на тюремном дворе, будучи 56-летним человеком, полковник учился играть в «боччи», что свидетельствовало о незатухающей разносторонности его интересов.
А. просил меня, если я все же буду писать о нем книгу, характеризовать его «справедливо, честно и точно» и при этом помнить, что он «простой солдат». «К сожалению, — сказал мне полковник А., — авторы художественных произведений преувеличивают и искажают подлинную роль шпиона в XX веке, который зачастую является всего лишь собирателем фактов. Они рисуют его так, чтобы не вызывать разочарования читающей публики, потому-то в дискуссиях о шпионах и шпионаже в большом количестве присутствует романтический «дух Мата Хари». Между тем основная масса разведывательного материала достается путем упорной, кропотливой работы, тонким исследованием и анализом легкодоступной информации. Вопреки распространенному ошибочному мнению подавляющая масса наиболее важной разведывательной информации добывается не посредством тайной шпионской деятельности, а открытым путем. Именно поэтому демократическое государство с его свободой слова и печати является наиболее уязвимым объектом».
Из моей речи в Верховном суде:
«Прошу вас подумать о том, что такое наша национальная оборона, карту которой нашли при аресте у моего подзащитного, в век континентальных ракет, водородных бомб и искусственных спутников...»
Полковник обладал сверхъестественной способностью примиряться с обстановкой и событиями, а также уделять внимание самым различным мелочам, даже находясь в тюрьме, где он, по-видимому, испытывал ряд существенных неудобств и, кроме того, переживал горечь и разочарование. На что мог рассчитывать А., вернувшись в результате пока очень призрачного обмена в свою страну? Посчитают ли его там благонадежным?
«Я заметил, — сказал мне А., — что у людей, привыкших действовать методами насилия, эмоциональное возбуждение утоляется при помощи физической нагрузки».
