— Идет, — зашептал он Базилевичу. — Сюда идет!
— Вилли! — снова позвал немец. — Хватит дрыхнуть!
— Оставь люк открытым. Пусть думает, что этот Вилли спит, и лезет сюда, — решил Базилевич.
Да и что можно было придумать другое? Десантники затаились.
— А если он осветит? — шепнул Валдис.
— Закройся шинелью, — ответил Базилевич и накрыл Пормалиса немецкой шинелью. Сам накинул на себя другую и втиснулся между ящиками со снарядами. А «гость» уже гремел по броне сапогами. И, что-то насвистывая, полез в башню.
…Теперь в кабинете генерала Костромина постоянно работали офицеры оперативного отдела штаба. К нему то и дело заходили представители служб, непрерывно звонили телефоны. Когда в кабинете появился Сорокин, Костромин, прижимая к уху трубку полевого телефона, кому-то выговаривал сердито и напористо:
— Вы уже полдня месите грязь у этого болота! Полдня! Пехота ушла вперед, а вы не можете сдвинуться с места! Что? Не можете найти пути обхода? Наверно, я их должен вам указать! Вы этого ждете? Если через час я не услышу, что вы догнали пехоту, пеняйте на себя! Да, да!!
Он бросил на аппарат трубку и сразу увидел Сорокина.
— Вот так мы все застрянем, слышал? Если не сохраним мост. Слышал? Где танковый десант?
— Противник отходит. Но прорваться к нему в тыл на участке двести десятой до сих пор нигде не удалось, — доложил Сорокин.
— Значит, плохо подготовились к выполнению задачи. Покажите мне, где они там топчутся? Сорокин показал рубеж на карте.
— Я так и думал: застряли на холмах. Соедините меня с командующим артиллерией! — приказал он офицеру связи. Взял трубку и громко спросил:
— «Четвертый»? Я «Второй». Взгляни на карту. Квадрат ВЕ. Нашел? Помоги «Семнадцатому». Понял? Время согласуйте сами. Но помни: оно дорого, как никогда. Что ему надо? Обеспечь ему коридор.
Он положил трубку и обратился к Сорокину:
— Почему вы так поздно об этом мне докладываете?
— Командир двести десятой надеялся прорваться своими силами, — попытался оправдаться Сорокин.
— Мало на что он надеялся. А вы должны сами все взвешивать. Видите, застопорилось — немедленно ко мне, — ничего не желал слушать Костромин. Отправляйтесь к нему на место. И чтобы больше таких докладов я от вас не слышал!
Базилевич решил опередить врага и ослепить его. Он сбросил с себя шинель и, как только пришедший ступил на днище танка, включил фонарик. Но враг оказался настоящим верзилой. Луч уперся ему лишь в живот, а голова оставалась в башне. Но он уже увидел направленный на него свет и сердито заворчал:
— Ты с ума сошел, Вилли! Выключи эту дурацкую иллюминацию!
Фашист нагнулся и, закрывая глаза, шагнул прямо на свет.
— Не дай бог увидят с вышки…
Он не договорил. Воспользовавшись тем, что гитлеровец стоял к нему спиной, Валдис изловчился и изо всех сил ударил его по голове гранатой. Верзила охнул, закачался и, не удержавшись, рухнул на днище. Ему, как Раузеру, тотчас же заткнули пилоткой рот, связали за спиной руки и положили на матрац.
— Посмотри, нет ли там еще кого, — переводя дух, сказал Базилевич.
Пормалис снова поднялся над башней.
— Тихо, — сказал он. — И я уже вижу вышку.
— Ну! — только и выдавил из себя Базилевич и прильнул к прицелу. Тоненькая, как паутинка, стрелка прицельной марки точно уткнулась в черную амбразуру между мешками с песком на вышке.
— Давай! — скомандовал Пормалис.
Базилевич нажал на спуск. Грохот орудийного выстрела разорвал предутреннюю тишину. Базилевич снова прильнул к прицелу. А Пормалис мгновенно выглянул из люка. До слуха, донесся сухой треск автоматной стрельбы, Саркисян в кого-то стрелял из своего ППШ. Валдис взглянул на вышку и не увидел ее. На месте, где она только что стояла, торчали лишь расщепленные бревна. Ни площадки, ни мешков с песком, аккуратно сложенных на ней, ни крыши под дранкой — ничего не было. Неожиданно с железной дороги ударили два автомата. Пули зацокали по танковой броне. Валдис мгновенно опустился в башню.
— Надо помочь Ашоту! — закричал он.
— Заряжай! — так же громко скомандовал Базилевич и закрутил механизмы наводки. Пульсирующие огоньки выстрелов вражеских автоматов стали очередной точкой наводки для Базилевича. Он навел орудие и снова нажал на спуск. Снаряд угодил под рельс. Разорвал его, как если бы это была обыкновенная сухая валежина, разбросал отстреливающуюся охрану.
