— Я голоден. — Он снова пялился. — У тебя есть какая-нибудь еда?
Он забрал мою обувь, а теперь просит еду? У парня есть мужество.
Глубокая царапина на его голове все еще немного кровоточила, и слабый фиолетовый синяк начинал появляться на его щеке, но этот испуганный взгляд его глаз, который выделялся на общем фоне ярче всего остального, словно горячая неоновая вывеска. Он щелкал пальцами, по одному за раз. Указательным, средним, безымянным и мизинцем, снова и снова.
Крикнула сова, и я вспомнила о времени. Отец скоро будет дома. Это могло бы сыграть мне на руку. Я знала, что приведи я домой парня, это не по-детски выбесит его. Вот это будет номер, если он найдет незнакомца в своем доме. Черт, он, у него, должно быть, шерсть дыбом встанет.
Но пока мысль о доведении до ручки моего отца согревала меня, было и еще кое-что среди моих мотивов. Мне почему-то хотелось провести немного больше времени с парнем. Эти руки… Эти глаза. Мы были наедине посреди леса. Если бы он был серийным убийцей, он бы уже начал действовать. Не верилось, что он опасен.
— Мой дом недалеко отсюда. Отец ходил в магазин на днях. Много нездоровой пищи, если это тебя устроит.
Взгляд его глаз заставил меня думать, что он мне не доверял, чего я не понимала. Черт, я же дала ему свою обувь.
— Не знаю, кем были твои друзья, но они могут удвоиться и вернуться. Ты будешь в безопасности у меня некоторое время. Может, они сдадутся.
Он посмотрел на воду и покачал головой.
— Они не из тех, кто сдается.
Путь лежал прямо через лес и Киндер Стрит. Маленький тупик отделял национальный заповедник Парквью, и до дома оставалось пять строений, все до боли одинаковые, за исключением цвета. Пока мы шли, я пыталась заговорить с парнем несколько раз, но все, что я получала, это простые, односложные ответы, которые мне не сказали ничего. В итоге я сдалась и сосредоточилась на подсчете тяжелых шагов моих кроссовок, когда они топали по земле все еще обутые на его ноги.
К тому моменту, как дом показался впереди, я умирала от любопытства.
— Ну, готов уже меня просветить? Кто были те парни в пикантных трико? — Я боролась с замком входной двери. Черт, он всегда заедал. — Тебя достало стадо балерунов?
Тишина.
Дверь, наконец, поддалась, и я уступила дорогу, махнув ему вперед. Он не двинулся.
— Ну?
— Ты первая.
Ладно. У кого-то серьезный случай паранойи. Я зашла и подождала. Спустя некоторое время он, наконец, пересек порог.
— По крайней мере, ты можешь назвать свое имя?
Он бродил по комнате, пробежав пальцами вдоль края кушетки и по некоторым старым маминым безделушкам.
— Сью зовет меня Кайл, — пробормотал он после минуты колебаний. Он поднял маленькую хрустальную лошадь, поднес ее к уху, а затем встряхнул несколько раз, перед тем как поставить обратно и пойти дальше.
— Кайл какой?
Вопрос остановил его осмотр и заработал для меня забавный взгляд. В его руках была мамина мозаичная пепельница, сделанная на ярмарке народного творчества за неделю до моего рождения. Она выглядела безвкусной и дешевой, но я все равно боялась, что он может уронить ее.
— Что насчет твоей фамилии?
— Она мне не нужна, — ответил он и вернулся к изучению. Как будто он искал что-то. Выделяя каждый элемент в комнате по отдельности, будто он мог содержать в себе какой-то ключ к разгадке массового убийства, или, может быть, он искал пастилки для свежего дыхания.
— Очень по-голливудски. — Я подняла корзину для белья с пола, поставила ее на кушетку и рылась в ней, пока не нашла пару отцовских штанов и старую футболку. — На. Ванная наверху, вторая дверь справа. Там должны быть чистые полотенца в шкафу на первой полке, если хочешь принять душ. Не торопись.
Пожалуйста, не торопись.
Это был бы идеальный способ отплатить отцу за то, что заставил меня кусать себе локти после побега на прошлой неделе. Плюс, это не так тяжело, потому что Кайл умопомрачительный красавчик.
Он не пошевелился, чтобы забрать у меня одежду.
— Слушай, не беспокойся, ладно? Отец не должен вернуться домой некоторое время, а ты покрыт всякой фигней и грязью.
Я положила одежду перед ним и шагнула назад, чтобы достать себе джинсы из корзины.
