— Кончать надо, Андрей Антонович. Дожди скоро начнутся, а дорога домой дальняя.
— Знаю, — сердито отозвался горный инженер.
* * *
Денек выдался серенький. После обеда есаул, жалуясь на недомогание, лег спать, а Плетнев пошел на озеро за рыбой к ужину. С озера охотник вернулся в сумерках, Вихорев сидел на ступеньках крыльца, покуривая трубку.
— Андрея Антоновича еще нет, — сказал он. — Застрял где-то. Ого, какие караси! А окуни! Жарить будем?
— Жарить, а можно и уху. На ночь-то глядя не стоило Андрею Антоновичу далеко ходить.
Но внимание Вихорева было поглощено рыбой, и слова охотника он пропустил мимо ушей.
— Уху я тоже люблю. А мы вот как сделаем: тех, что покрупнее — зажарим, а мелочь на уху пустим.
Совсем стемнело, а Сомов не возвращался. Есаул ругал непутевого инженера, с нетерпением поглядывая на чугунок с наваристой ухой.
— Черт с ним! — не вытерпел наконец есаул. — Никуда не денется, а уха перепреет.
Молча хлебали уху, молча ели жареную рыбу, то и дело поглядывая на дверь и настораживаясь при каждом звуке. После ужина Вихорев и Плетнев пошли в разные стороны недалеко от избы, выстрелами и криками призывали инженера. Сомов не откликался. Не пришел он и утром.
— Где же его искать, черта очкастого? — раздраженно спрашивал отставной есаул. — Может, его волки съели или медведь задрал? Есть тут медведи?
— Как не быть. Встречаются.
Весь день Плетнев и Вихорев искали по тайге инженера, но не нашли даже его следов. В избу вернулись ночью, а с утра решили продолжить поиски.
Перед утром стукнула калитка, залаяла Вьюга. Под чьими-то ногами заскрипели ступеньки крыльца. Дверь распахнулась, и вошел Сомов.
— Veni, vidi, vici[2], — хрипло сказал Сомов.
— Что вы бормочете? — заорал есаул. — Говорите, где пропадали? Да по-русски, черт бы вас побрал! По-русски!
— Veni, vidi, vici, — повторил горный инженер.
— Он помешался, — Вихорев с ужасом глядел на черное лицо товарища.
— Нет! Тысячу раз нет! — возразил Сомов. — Я нашел золото, — и упал на пол.
Плетнев и есаул подняли инженера, перенесли на нары, сняли сапоги и лишнюю одежду. Вихорев влил в рот приятелю коньяку, и тот сразу пришел в себя. Осмотрелся, узнал склонившихся над ним людей, улыбнулся.
— Дайте мне пить, — и, заметив бутылку в руках Вихорева, добавил: — пока… только воды.
Через несколько минут Сомов уже сидел за столом, с жадностью ел холодное вареное мясо с хлебом. На все вопросы есаула он отвечал одно:
— После, мой друг, после. Смертельно хочу спать. Имейте хоть каплю сострадания к человеку. Я знаю, вы…
Последние слова он произнес, опустив голову на руки и засыпая. Его опять перенесли на нары. Инженер храпел на всю избу, порой бормотал что-то непонятное. К обеду его добудиться не могли. Вечером он проснулся сам, выпил холодной воды, умылся, почистил костюм и опять стал самим собой: болтал без умолку, шутил, сыпал французскими и латинскими пословицами. Потом, подсев поближе к есаулу и положив ему руку на плечо, сказал торжественно:
— Наша работа закончена.
Вихорев с сомнением посмотрел на компаньона.
— Вы хотите сказать…
— Да. И мы должны поторопиться в Златогорск, пока нас не опередили, — он бросил беспокойный взгляд на Плетнева, затем на бывшего офицера. Тот едва заметно покачал головой. Инженер наклонился к уху Вихорева:
— Я нашел сказочное месторождение. Смотрите, — он достал маленькую табакерку, открыл ее. На дне лежало немного золотого песку. Есаул так и впился глазами в золото. Плетнев, стоя у печки, в это время повернул голову и заметил табакерку. Он понял все. «Мое золото, — растерянно подумал охотник. — Мое! Что же такое делается…»
Налюбовавшись произведенным эффектом, Сомов закрыл табакерку и спрятал ее в карман.
— Что же вы молчите? — спросил горный инженер. — Надо радоваться. Давайте пить вино, веселиться.
— Пить я всегда готов. Примите, Андрей Антонович, мои поздравления. Я полагаю, завтра мы отправимся в обратный путь.
— Да, делать здесь больше нечего… пока…
Есаул принес две последние бутылки с коньяком, попросил охотника собрать закуску. Пиршество началось. Предложили выпить и таежнику, но он отказался. Инженер и отставной есаул быстро хмелели и уже не замечали сидевшего в стороне угрюмого охотника. «Как же так? — думал Никита, — что теперь будет? Дождался…» А гости уже карты на стол, монетами зазвенели. Вихорев даже петь попробовал, но Сомов, смеясь, остановил его.
