— И боюсь, и мстит! Бывает, удается с Божией помощью кого-то, к примеру, примирить: жди — обязательно в своей семье что-то не заладится. Но мы молимся с Вадимом и полагаемся на помощь Божию, на заступничество угодников Божиих. Нам многие помогают, молятся за нас… Но если совсем серьезно, то на самом деле я боюсь одного: чтобы не отвернулся от нас Ангел Хранитель, чтобы Господь не покинул. Да не будет этого с нами никогда, Господи!
Загуляло нынче лето, загуляло,
Изумруды по округе раскидало,
Ничего на этот раз не пожалело,
Соловьи поют за речкой очумело.
Ничего я не жалею тоже.
С этим летом мы, наверно, схожи.
Никогда так в жизни не любила,
Поцелуи никому так не дарила.
Лето жгучее, лето пьяное,
Что ж ты сделало, окаянное!
На полях туман, в голове дурман.
Лето пьяное, окаянное!
Месяц в небе — я иду тебя встречаю,
А заря заглянет в окна — провожаю.
Это лето, как и я, видать, влюбилось —
Захмелело, а потом не протрезвилось.
Вот и я на пару с летом разгулялась.
На плечах бы голова моя осталась!
Этим летом я такое начудила,
Так влюбилась, что сама себя забыла.
Лето жгучее, лето пьяное,
Что ж ты сделало, окаянное!
На полях туман, в голове дурман.
Лето пьяное, окаянное!
Не такая уж я недотрога,
Всех грехов у меня завались,
Но я верю и в черта, и в Бога,
И в судьбу, и в загробную жизнь.
Кровь цыганская и кровь донская
Разгулялась по жилам моим,
Бесшабашная и озорная,
Как Россия, вся пьяная в дым.
Один раз живем,
Вино, водку пьем,
О любви поем,
А когда помрем,
Все за нас допьют,
Все за нас споют,
А душа пойдет Прям на Божий Суд.
И пусть черт улыбается криво,
Ангел верный меня бережет.
Жизнь свою прожигаю красиво.
Может, Бог все простит и поймет.
А в России нельзя жить иначе:
Затоскуешь — и сразу в петлю.
Потому никогда я не плачу,
Не грущу и с улыбкой пою:
Один раз живем,
Вино, водку пьем,
О любви поем,
А когда помрем,
Все за нас допьют,
Все за нас споют,
А душа пойдет
Прям на Божий Суд.
Золотые погоны, Россия моя,
Ты наденешь — опять вера в Бога проснется,
И небесную синь, и ржаные поля
Еще раз защищать, господа, нам придется.
Пусть гремит барабан, ветер треплет знамена,
Наши мысли ясны, наша совесть чиста.
Перед строем Господь всех назвал поименно,
И поручик поднял знамя с Ликом Христа.
За Россию-мать шашки наголо!
Не страшна в бою пуля шалая.
Кроме Родины, нечего терять,
За Россию-мать сладко помирать.
Снова снежная вьюга заглянет в глаза,
И дожди потекут, словно детские слезы,
И померкнет на время небес бирюза,
И, как свечи, гореть будут в поле березы.
Уходить за кордон мы сегодня не вправе,
Ведь российскую боль мы с собой не возьмем.
И в последнем бою не стремимся мы к славе,
И без выстрела цепью по полю идем.
За Россию-мать шашки наголо!
Не страшна в бою пуля шалая.
Кроме Родины, нечего терять,
За Россию-мать сладко помирать.
Знает Токио и Ницца:
С русской водкой не сравниться,
Виски, бренди и коньяк
Перед водкою — пустяк.
Даже негры на Ямайке
Под напевы балалайки
На последние гроши
Пьют, как наши алкаши.
А в Рязани, в русской бане,
Водка плещется в стакане,
И на Брайтоне с тоски
Водку хлещут мужики.
Знают чукчи и евреи:
Русской водки нет сильнее!
От нее душа горит,
А потом башка трещит!
Знаю, люди всей Земли
Подружиться бы смогли,
Если б каждый водку пил,
Коммунизм бы наступил.
Вот бы жили — не тужили,
Песни пели, водку пили.
Хорошо, едрена мать,
Только меру надо знать.
Русская водка, что ты натворила!
Русская водка, ты меня сгубила.
Русская водка, черный хлеб, селедка.
Весело веселье, тяжело похмелье.
Завелось в лесу чудо пьяное,
Краснопузое да румяное.
В орденах пиджак, на хвосте медаль,
А в глазах горит коммунизма даль.
Поначалу все веселилися,
Пили горькую, материлися,
А кикиморы вместе с лешими
Нечисть всякую жгли и вешали.
А ты уймись, уймись, тоска!
А я устала от Совка.
Эх, душа-пророчица,
Когда это кончится?
От тоски подох трехголовый змей,
Сам себе яйцо раздробил Кощей,
А потом пошло да поехало,
И почти у всех крыша съехала.
Упыри дошли до отчаянья,
Стали делать всем обрезания:
