Сорк стрельнул на старшего мага насмешливым взглядом.
– Все хотят устроиться получше. Нельзя винить людей за стремление к обеспеченной старости.
Боевой маг клана Воздуха нетерпеливо покачал головой.
– Ты не понял. Лично меня совершенно не волнует кто, кроме исследовательских археологических экспедиций Совета, лезет в руины древних ансаларских подземелий, – недовольно скривившись, вымолвил он.
Говорить было трудно, в горле першило, то и дело приходилось прикладываться к зелью, делая маленькие глотки.
– А я думал, вы из тех, кто выступает против вольных искателей сокровищ. Слышал, в Тире крайне неодобрительно относятся к нашему занятию. Чуть ли не в темницу бросают, если прознают, откуда человек достал драгоценные побрякушки.
Уго Ларсен, не скрываясь, поморщился.
– Магистрам плевать на обычные украшения. Они боятся, как бы в руки обычных людей не попали старые ансаларские артефакты. Во многих из тех, как ты выразился, «побрякушках» заключены разрушительные силы, способные стереть в пыль городской квартал с домами и населением.
Разведчик-следопыт пренебрежительно отмахнулся. Плоское невыразительное лицо молнией прочертила кривая усмешка.
– Ерунда. Любому хоть немного знакомому с принципом работы артефактов известно, что для них нужна энергия. За полтысячи лет никакая зачарованная вещица не останется зачарованной. Кланы просто не желают делиться, – сказал он развязным тоном абсолютно уверенного в собственной правоте человека.
Уго пожал плечами. Среди больных, отправленных назад, очутились все маги, за исключением их троих с Нейран и Закари. Таким образом, он стал главным в отряде от лица Магического Совета. И ему вроде следовало отстаивать благородные намерения кланов. Но последние события в Анклаве Теней пошатнули веру стихийника в бывших собратьев. Так что никакого желания защищать их честь не возникло. Поэтому он промолчал.
К тому же его до сих пор не покидала тревога за себя и своих гораздо более молодых спутников. Исчезновение из отряда других чародеев на время пригасило чувство опасности, но магистры явно не оставят в покое единственных свидетелей произошедшего в окрестностях Кротуса. От них обязательно постараются избавиться.
Видя, что старший из волшебников не торопится вступаться за Совет и начинать дискуссию, Сорк победоносно растянул губы в улыбке. Помолчал и снова заговорил:
– Больше всего ценностей находят не в замках или дворцах. В заброшенных храмах нередко намного больше добычи.
– В Пустошах есть храмы Пантеона Девятерых? – с изумлением изогнул брови Закари. – Разве ансаларцы верили в богов?
Сорк оживился, довольный тем, что парнишка проявил столь непосредственный интерес, чуть ли не в рот заглядывая бывалому следопыту. Ему льстило, что один из одаренных слушал его с напряженным вниманием. Обычно маги смотрели на простых людей сверху вниз, относясь со снисхождением, а тут получалось наоборот. Молодой чародей внимал каждому слову.
– Древняя Знать верила исключительно в собственные силы, – самодовольно произнес следопыт, покосившись на Уго Ларсена с толикой превосходства.
Тот в свою очередь оставался таким же безразличным, лишь изредка с рассеянным видом прихлебывал горячее варево, не отрывая от огня усталого взгляда.
– Ансаларцы считали веру в богов обычной человеческой слабостью. Они позволяли покоренным народам исповедовать любые религии, будь то Девять благословленных или духи предков кочевников Южной Степи. Лорды относились к ним с пренебрежением, не считая за серьезное дело. Я многое успел узнать о бывших владыках Фэлрона, пока лазил по границам Пустошей.
– Даже у альвов есть богиня, – вспомнила Нейран.
А Закари задумчиво наморщил лоб.
– Не понимаю, разве не лучше подавлять подобные настроения у людей? Насколько я знаю, жрецы никогда не отличались смирным нравом.
Сорк насмешливо фыркнул.
– В одном из найденных старых фолиантов, – сказал он, тут же прервался и уточнил: – Кстати, за него один коллекционер в Экофорсе отвалил целых сто золотых монет… – Последовала пауза, как бы предлагавшая присутствующим в пещере оценить стоимость находки.
