– Ну просыпайся же ты наконец! Понимаю, что ты решил, пользуясь счастьем одиночества, проспать весь отпуск, но поверь, есть куда более интересное ему применение!
– Да уж конечно… – пробормотал Гуров, протирая глаза.
Мария сидела рядом на диване – живая, настоящая, с растрепанными волосами и возбужденно блестевшими глазами – и водила по его плечам холодными пальцами. Они у нее всегда, даже в жару, почему-то были прохладными, и летом это было особенно приятно.
– Ты мне лучше скажи, откуда ты взялась? – садясь на постели, спросил Лев. – У тебя же гастроли!
– С самолета! – сообщила Мария, весело улыбаясь. – А гастроли мои закончились!
– Это еще почему? Ты наконец высказала главрежу все, что о нем думаешь, и грохнула на стол заявление об увольнении по собственному?
– Увы, я слишком малодушна для этого, – притворно вздохнула Мария.
– Да ладно, рассказывай! – Гуров, смеясь, обнял жену. – Что случилось?
– Да! – Мария махнула рукой. – Ничего особенного, не бери в голову. Просто этот новый продюсер, который повез нас в Голландию, оказался обыкновенным дерьмом!
– Это стандартная твоя характеристика продюсеров, – продолжая посмеиваться, сказал Лев.
– Ну я же не виновата, что они все на одно лицо! – пожала плечами Мария. – Из всех, что попадались мне, только Войниченко был нормальным!
– Помнится, он тогда попался на мошенничестве с билетами, и его с треском уволили, – заметил Гуров. – И ему еще крупно повезло.
– Зато он к артистам относился по-человечески! – возразила Мария. – Мошенничал там себе, не впутывая нас, и не наживался на наших талантах!
– А этот что? – полюбопытствовал Гуров, которому, в сущности, была не очень интересна личность нового продюсера театральной труппы; главное, что Мария была дома, живая и здоровая и даже, кажется, ничуть не расстроенная преждевременным окончанием гастролей. Любопытство его к кандидатуре нового продюсера было связано в первую очередь с тем, что было подогрето предшествующими событиями.
Нужно признаться, с продюсерами театру в последнее время действительно не везло. Предыдущий отличался тем, что брал за свою работу слишком большие гонорары, которые в конце концов выросли до неприемлемых для театра возможностей, и худрук вынужден был отказаться от его услуг. Тот, что был еще раньше, вел себя поскромнее, но и работал, увы, еще более скромно. В итоге весь прошедший летний сезон труппа просто проскучала в Москве, толком ничего не заработав. Предшествующий ему Войниченко, которому вскользь симпатизировала Мария, в глазах Гурова был обыкновенным пройдохой.
Вот почему он даже обрадовался, когда узнал, что в театр пришел новый человек, изъявивший желание продюсировать труппу в летний период. Назвался он Заруцким Ильей Витальевичем. Гуров сам не имел чести его лицезреть, но по словам Марии, тот держался очень уверенно и даже вальяжно. Сразу заявил, что работал в Европе несколько лет, знаком с ведущими театрами и их руководителями и способен организовать такие гастроли, что довольными останутся все.
Худрук растаял от таких перспектив, тем более что сам он улетал в Штаты по приглашению и должен был отсутствовать в Москве до начала осени. Поэтому он был рад, что театральная труппа мало того что не остается бесхозной, так она еще отправится в тур по Европе со спектаклями нового сезона. Ну и дополнительный заработок, который новый продюсер охарактеризовал многозначительным подъемом бровей, его очень прельщал. Словом, худрук с чистой совестью улетел в Штаты, а вверенная ему труппа засобиралась в гастрольный вояж, первым пунктом которого должна была стать Голландия. По словам нового продюсера, в этой стране его особенно почитали. И вот теперь Гурову было интересно, что же такого непредвиденного могло случиться в Голландии, что его жена, будучи не только ведущей актрисой, но и очень дисциплинированной, прервала гастроли в самом начале.
– Этот! – презрительно фыркнула Мария и разгладила юбку на коленях. – Этот отнесся к нам как к каким-то гастарбайтерам! Использовал нас как рабов!
– Вы работали за еду? – участливо спросил Гуров.
– Не иронизируй, пожалуйста, практически да! – поморщилась Мария. – Началось с того, что повезли нас на каком-то допотопном автобусе. Я уж молчу о самолете, ладно, доехали бы автобусом – не далека дорога! – но должен же это быть хотя бы комфортабельный транспорт! А это просто какая-то жуть! Мотор ревет, в салоне вонища, окна не открываются, кондиционера нет… Да что там кондиционера – туалета нет! Артистам приходилось бегать в кустики на редких остановках, потому что этот гад экономил на всем и запретил останавливаться часто.
