Странное все-таки это место – сумасшедший дом. Нет страньше его, как говорил один полоумный псих. Как заладит с утра: «Нет страньше, нет страньше» – так до вечера и повторяет. А может, это он каждую минуту удивлялся – как дошел до жизни такой? Однако он был прав!
Так вот. Жизнь в этом странном заведении как бы застыла.
«Ага, – подумает читатель, – еще один будет рассказывать, что жизнь в дурдоме – не сахар!»
А вот нет. Автор не ставит перед собой такой цели. Он просто пытается объяснить, почему один из его героев выбрал для себя столь экзотическое место обитания. Именно выбрал!
А выбрал он это место потому, что время в нем стоит. Во всяком случае, именно так происходило с Прошей. Время как бы образовало вокруг него защитную капсулу. Уже все, не только врачи, стали замечать. Санитар дядя Миша как-то сказал тете Паше, нянечке:
– Вот ты смотри, Павлина, Прошка-то наш уж который год в отделении, а все как огурчик. Морда – как попка младенца – розовая и гладкая, а на башке ни одного седого волоса.
– Здоровый как бык, – подтвердила тетя Паша и усмехнулась. – Надька-то, парикмахерша, не зря возле него крутится.
– Надька – сука, – спокойно парировал дядя Миша. – К тому же Надька сама чокнутая. Помнишь, что она вытворяла в прошлом году в День медработника?
– Да уж! – поджала губы тетя Паша.
Но не будем отвлекаться на Надьку. Вернемся к нашему повествованию.
Жизнь Проши в сумасшедшем доме не отличалась разнообразием. Изо дня в день – одно и то же. Завтрак, прогулка по территории в компании с Графом Шереметевым, обед, снова прогулка с Графом… Шереметев собирал свои бумажки, Проша, случалось, ему помогал. Однако Шереметев не всегда был доволен качеством Прошиных находок. Обычно он придирчиво изучал их и очень часто отбрасывал прочь. Правда, он мог через пять минут поднять эту бумажку и положить ее в свою папку, однако что в этом странного? Собственные открытия всегда значительнее, чем находки товарища.
Даже времена года не влияли на столь незамысловатое времяпрепровождение. В сильный дождь или мороз прогулок, конечно, не было. Но и тогда неразлучная пара находила себе занятие, скитаясь по длинным коридорам отделения. Граф Шереметев, как всегда, вел горячий и сбивчивый монолог, а Проша изредка кивал головой, подтверждая важность высказываний. Так за прогулками и сбором всякого мусора незаметно прошло десять лет.
– Все же надо уезжать, – неожиданно произнес Павел.
– Опять начал, – недовольно поморщилась Марта. – Куда уезжать?
– В Америку!
– Ждут там нас, как же!
– Ничего, с долларами не пропадем.
– Много их у тебя, этих долларов?
– Много – не много, а на первое время хватит. Осмотримся, пооботремся… Да и руки на что? Поначалу посуду буду мыть…
– Посуду скорее всего буду мыть я, – Марта в сердцах швырнула на пол газету. – Ты же, по своему обыкновению, ограничишься диваном, на котором будешь лежать и строить прожекты.
Павел промолчал и снова уставился в телевизор. На экране происходило очередное политическое ток-шоу. На этот раз благообразный пожилой человек с повадками дятла (он непрерывно тряс головой) доказывал двум оппонентам, что капитализм в России непременно должен победить. Те вовсе не возражали. Они лениво смотрели на дятлообразного и задумчиво кивали головами.
Некоторое время Павел и Марта прислушивались к этой «дискуссии».
– Зачем тебе Америка? – неожиданно продолжила тему Марта. – Вон говорят же, что капитализм и так придет на нашу землю. Давай действуй, зарабатывай, шевелись, крутись – как там, черт возьми, у вас это называется?! Дело делай!
– А я разве не делаю?!
– Конечно! – Марта хмыкнула. – Ты у нас крутой. Деловее не бывает. Продал квартиру покойной тещи – и это у тебя называется делом. Да притом продешевил.
– Не продешевил, – возразил Павел.
Марта презрительно отвернулась.
– Я нашел клиента, – не унимался Павел, – провернул все дела с оформлением и документами…
– Молодец!
– Именно! – Павел подскочил к мебельной стенке, достал оттуда пачку зеленых бумажек и помахал перед лицом Марты.
– Что ты все трясешь этими долларами, спрячь их подальше, а то беду накличешь.
