Наступила зима. Не сумев победить храброго Даниила и взять Галича, враги двинулись на Мстислава. Силы были неравные, кроме того, дружина Мстиславова была сильно измотана ночевками у костров, постоянным недоеданием, частыми вылазками и стычками с врагом. Пришлось сворачивать стан, отступать. Мстислав Мстиславич с горечью понимал, что война проиграна. Самое важное теперь было уберечь Даниила Романовича. Он приказал зятю выйти из Галича — и пошел к нему навстречу.
Даниил, терпя голод, потому что растерял по дороге все припасы, мужественно пробивался со своей дружиной к Мстиславу. Они соединились.
На Волыни было пока спокойно. Здесь можно было переждать трудные времена, отдохнуть, набрать новое войско. Но Мстислав Мстиславич не хотел здесь задерживаться.
Тому было несколько причин.
Он знал, что, потерпев поражение в этой войне, утратил и значительную часть своей воинской славы. А значит, и влияния на людей, которые теперь не с прежней охотой будут становиться под его знамена. Войско можно набрать, но на это уйдет много времени, да и станет ли такое войско воевать как ему положено? Еще одна тягучая война с противником, крепко засевшим в городах, ни в чем не терпящим нужды и избегающим открытых сражений? Мстислав Мстиславич больше так воевать не хотел, более того — потеря Галича теперь ему не казалась таким уж большим злом. Придет время — он возьмет Галич обратно.
Для этого ему и нового войска собирать не понадобится. Ведь есть самое простое решение — обратиться за помощью к тестю, половецкому хану Котяну. Тот будет только рад. Ему лишь свистнуть — и вся степь поднимется, посули им богатую добычу — все сметут на своем пути. И откатятся обратно в степи свои. Садись тогда в Галиче на долгие годы и живи. Другое дело, что не очень хочется допускать поганых на русскую землю. Так что половцев можно было держать в уме на самый крайний случай, успокаивая задетую честь мыслями, что всегда сможешь быстро и сполна отомстить. Но Мстислав Мстиславич не испытывал сейчас желания мстить. Он, не успев еще как следует укорениться в Галиче, привыкнуть к нему, скоро охладел и к проигранной войне, и к потерянному городу. Появилась другая забота, она и занимала уже все помыслы князя Мстислава.
Пошли вести из Новгорода — одна страшнее другой. Ожидал, конечно, Мстислав Мстиславич, что новый новгородский князь Ярослав покажет вольным гражданам свой крутой норов, но того, что сейчас слышно было из Новгорода, он не мог предвидеть. Город был в беде. Гонцы оттуда, едва сумевшие добраться до Мстислава Мстиславича, одним своим видом внушали жалость. Голодные и тощие, они все время порывались что-то жевать, доставая куски из-за пазухи или складок одежды, куда успели напрятать, попав на богатую хлебом Волынь. Могли и не рассказывать ничего — уже по их виду было понятно, что в Новгороде свирепствует голод, а причиной этому голоду мог быть только князь Ярослав.
Гонцы молили Мстислава Мстиславича о помощи. Им дела не было до того, что он отдал уграм Галич и все области галицкие. Для новгородцев он по-прежнему был их славным князем, единственной надеждой, заступником и спасителем. Мстиславова дружина возроптала. У многих в Новгороде остались семьи, и воины, думая, что князь собирается воевать с Лешком и Андреем, требовали оставить эти намерения и идти выручать своих.
Тут и раздумывать больше было не о чем. Мстислав Мстиславич, поручив Даниилу княгиню Анастасию с дочерью, распрощался с ним. Во Владимире Волынском семья могла чувствовать себя в безопасности. О князе Василии никаких вестей не было. Вероятнее всего, он так и сидел в Торжке — вряд ли Ярослав притеснял его, не умеющего никому сделать зла. А то, что Новый Торг был сейчас под князем Ярославом, сомнения не вызывало. Надо было идти на Новгород.
Так закончился первый галицкий поход. И пусть он вышел неудачным, но князь Мстислав Удалой остался в душе тем же, кем и был раньше, — защитником справедливости, всегда готовым пойти туда, где ждали от него помощи и где только он один мог противостоять злу. Русская земля звала Мстислава Мстиславича, и он опять откликался на ее зов.
