Противник после этого подвергал позиции дивизии артиллерийскому обстрелу и бомбардировкам с воздуха, но атак на этом направлении больше не пытался предпринимать. После 7 июля противник перешел на этом участке к обороне.
Таким образом, за два дня боев 16-я дивизия успешно отразила многочисленные ожесточенные атаки гитлеровцев, полностью восстановила свое положение, сорвала попытки врага прорваться в стык 48-й и 13-й армий и выйти в тыл войскам правого фланга 13-й армии.
В последующие дни части дивизии проводили разведку боем, оказывая помощь правому соседу — 8-й дивизии, которая в ходе боев была вынуждена несколько отойти.
В этих боях воины Литовской дивизии уничтожили до 2300 фашистских солдат и офицеров, подбили 5 танков, сбили 12 самолетов, уничтожили 5 станковых и несколько десятков ручных пулеметов, 6 автомашин. Кроме того, было подавлено 9 артиллерийских и 2 минометных батареи, 4 шестиствольных миномета, разрушено 4 наблюдательных пункта. Части дивизии захватили 16 пленных, три 75-миллиметровых и три 37-миллиметровых орудия, несколько десятков пулеметов, 24 автомашины и много пехотного оружия[282].
При этом дивизия понесла сравнительно небольшие потери — из строя выбыло 285 человек[283].
Верховный главнокомандующий, командующий войсками Центрального фронта генерал армии К.К. Рокоссовский и командующий 48-й армией генерал-лейтенант П.Л. Романенко объявили дивизии благодарности. Свыше двухсот командиров и бойцов были награждены орденами и медалями[284].
Когда 3-й батальон 249-го полка контратаковал гитлеровцев и выбил их из деревни Семидворики, то в одном из блиндажей был обнаружен обгоревший труп красноармейца с отрубленными руками и ногами, переломленными ребрами, подвешенный вниз головой над тлеющим костром. Было установлено, что неслыханному злодеянию гитлеровцы подвергли захваченного ими в плен раненого телефониста 156-го полка Яценявичюса, 1924 года рождения.
Комсомолец-связист Викторас Яценявичюс совершил подвиг 5 июля 1943 года. В бессознательном состоянии в бою он попал в плен к гитлеровцам. Они поняли, что связист, слышащий разговоры командиров о построении обороны, о расположении частей, — настоящая находка в обстановке идущего боя. При допросе раненого Яценявичюса истязали и пытали, но молодой воин молчал. Мужественный боец и под угрозой смерти не выдал врагу военной тайны. Его предали мучительной смерти[285], и Викторас Яценявичюс стал вторым Героем Советского Союза в дивизии.
После короткой паузы 16-я дивизия приняла участие в наступательных боях Курской битвы.
Войска Западного и Брянского фронтов перешли в контрнаступление 12 июля, а войска Центрального — 15 июля. Оборона противника была прервана, и продвижение Красной армии составило 150 км в западном направлении. 5 августа были освобождены Орел и Белгород, а в Москве дан первый салют.
Дивизия приняла участие в наступательных операциях Курской битвы.
Сдав свой боевой участок 399-й стрелковой дивизии в ночь на 22 июля, Литовская дивизия сосредоточилась юго-восточнее станции Змиевка. На следующий день она, вместе с другими соединениями в составе 42-го корпуса, перешла в наступление в направлении города Кромы, южнее Орла. В течение четырех дней не удавалось сломить сильное сопротивление противника. Но 27 июля введенная в бой в полосе 48-й армии 3-я гвардейская танковая армия прорвала оборонительные рубежи немцев и ушла на 40 км вперед. После этого Литовская дивизия 28 июля прорвала оборону противника юго-восточнее Змиевки. Преследуя разбитые немецкие части, по тем же местам, где дивизия пыталась наступать зимой, она форсировала Оку, прервала оборону противника в районе деревень Верхняя Боевка, Троицкое, Хмелевая и закрепилась на линии Ивановка — Сосково. А всего за две недели дивизия прошла около 100 км, освободила 54 населенных пункта[286].
Преодолев упорное сопротивление противника, дивизия форсировала р. Неручь. Тяжелые кровопролитные бои серьезно ослабили соединения, в батальонах, ротах, взводах осталось совсем мало людей. Начальник отдела контрразведки Смерш 48-й армии гвардии полковник К. Пименов, в функции которого входил контроль морального состояния войск, сообщая в эти дни в своем донесении в Военный совет армии о настроениях усталости и подавленности среди солдат и офицеров из-за высоких потерь личного состава Литовской дивизии, приводил такие слова офицеров соединения: «Я не могу с 30 человеками в батальонах наступать. От батальона остался только взвод, а задача дается как батальону… Если штурмом и сумеем взять деревню, то закрепиться в ней будет некому… В дивизии литовцев почти никого не осталось, всех перебили. и т. д.»
