При вечернем и утреннем свете - страница 43

Шрифт
Интервал

стр.

Холмы мои, я снова к вам пришел
В преддверии зимы вдохнуть ноябрьской прели,
Ладонью потрепать шершавый черный ствол —
Ну что с того, что ветры налетели?
Да нет, не люты здешние метели,
И мы друг другу, нет, не надоели —
Опять пришел.
Вас ветры прознобили
В преддверии зимы, но мой апрельский след
Храните вы, и мы за двадцать с лишним лет
Друг друга, нет, не разлюбили.
Мне кажется, я все сказал, что мог.
Комок остался, а слова прогоркли.
Осталось жить в преддверии зимы,
Осталось знать: любовь моя — холмы,
Не горы и не долы, а пригорки.
Мне кажется, я все у них спросил.
Засим — молчанье.
И если для молчанья хватит сил,
Го, может быть, кто знает…
1981

Кабы дома

И забитой была, и убогой,
Но на крыши хватало соломы,
И продрогший в Италии Гоголь
Вспоминал наши теплые домы,
Обворачивал косточки шерстью
И вздыхал и смотрел за порог.
Я и вспомнил про Гоголя лишь оттого, что продрог,
Что продрог и пожертвовал честью,
Обвернув свои косточки шерстью.
А слова про Италию это всего лишь предлог,
Чтоб, вздыхая, вздыхая, вздыхая, смотреть за порог
Да за край окоема.
Кабы дома,
Так я бы соломки под бок
Подоткнул —
И заснул.
1985

Подражание Петёфи

Уж если драться, то в полку
У маленького Бема.
Но не продраться к старику,
И в этом вся проблема.
А сам старик не знал проблем,
Где честный бой — там честный Бем,
Совсем как Че Гевара.
Мы с ним простились насовсем
В бою у Шегешвара.
Во славу русского орла
И габсбургского рода
Орда терзает города
Свободного народа.
У нас, ребята, дело мрак,
Нас русский царь зажал в кулак,
Кругом одни казаки,
Но даже бардам как-никак
Найдется дело в драке.
Уж если сдохнуть, то в бою,
Уж если пасть — с разбега.
А я по-русски подпою,
Уж ты прости, коллега.
У русских втрое батарей,
А Бем обнимет пушкарей,
Надушен и опрятен,
И мы подохнем не скорей,
Чем генерал Скарятин.
Когда ж казак на всем скаку
Тебя проколет пикой,
Ты плюнуть в морду казаку
Успей в расправе дикой.
Теперь лежим, и ночь глуха,
А все же мы недаром
Во славу песни и стиха
Себе вспороли потроха
В бою под Шегешваром>{7}.
1987

Огороды

Бабка Оля ходить не могла,
Огород поднимала ползком:
Все ж полвека, поди, прожила,
Как простилась навек с мужиком.
А теперь пропади огород —
Довершилися Олины дни.
Вот и ваш, горемыки, черед.
Все ж полвека трубили одни.
Хуже нет, как одной помирать
В коченеющей мертвой избе.
Ты прости свою Родину, мать,
Что забыла она о тебе,
Что полвека к солдатской вдове
Собиралась, да не собралась,
Что гордыня у ней в голове,
От гордыни она и спилась.
Умирают старухи мои,
Умирают кормилицы,
Догорают лучинки-огни
На великом горнилище.
За вдовою уходит вдова,
Умирает в окошечке свет.
…«Здравствуй, Марфа Андревна,— жива!»
Засмеется смущенно в ответ.
1987

Окно

«Чем клясть вселенский мрак,
Затеплим огонек».
Так думает дурак.
А умным невдомек.
И легче дураку.
И в мире не темно.
И умные стучат
К нему
В окно.
1986

Окликни улицы Москвы

Замоскворечье, Лужники,
И Лихоборы, и Плющиха,
Фили, Потылиха, Палиха,
Бутырский хутор, Путинки,
И Птичий рынок, и Щипок,
И Сивцев Вражек, и Ольховка,
Ямское Поле, Хомутовка,
Котлы, Цыганский Уголок.
Манеж, Воздвиженка, Арбат,
Неопалимовский, Лубянка,
Труба, Ваганьково, Таганка,
Охотный ряд, Нескучный сад.
Окликни улицы Москвы,
И тихо скрипнет мостовинка,
И не москвичка — московитка
Поставит ведра на мостки.
Напьются Яузой луга,
Потянет ягодой с Полянки,
Проснутся кузни на Таганке,
А на Остоженке — стога.
Зарядье, Кремль, Москва-река,
И Самотёка, и Неглинка,
Стремянный, Сретенка, Стромынка,
Староконюшенный, Бега.
Кузнецкий мост, Цветной бульвар,
Калашный, Хлебный, Поварская,
Колбасный, Скатертный, Тверск
И Разгуляй, и Крымский вал.
У старика своя скамья,
У кулика свое Болото,—
Привет, Никитские ворота!
Садово-Сухаревская!
Окликни улицы Москвы…
1985

Чарда

А теперь и черешню спилили, всего и делов,
Стало больше пространства, что значит посадочных мест,
А кто сел, тот и съест, значит, больше суммарный улов,
Я имею в виду уловление денежных средств.
Что осталось от чарды? — стихи мои, несколько слов,
Под черешней записанных в меланхолическом сплине.
А у новых хозяев затылок багряно-лилов.
И черешню спилили.
Все пространство столов заграбастано западным немцем.
Худосочный восточный на травке жует бутерброд.

стр.

Похожие книги