При вечернем и утреннем свете - страница 26

Шрифт
Интервал
стр.
старый дед,
Ведь от песенной болезни нам не выздороветь, нет.
1973

Когда строку диктует чувство

Адель, падучая звезда,
Ты ярче прочих звезд горела,
Они мерцают постарело,
А ты умолкла навсегда.
Критерий истинности — смерть.
Адель, погибшее светило,
Тебя надолго не хватило,
А мы все крутим круговерть.
Когда строку диктует страсть,
Она рабыню шлет на сцену.
Адель, какую платим цену
За счастье петь!—
Звездою пасть,
Сгореть, скатиться с небосвода.
Адель, какая несвобода,
Когда строку диктует страсть!
1980

«Упаси, господь, от плахи…»

Упаси, господь, от плахи
И прости нам все грехи —
Наши горестные ахи,
Наши бедные стихи…
Но не дай и в скоморохи
Оступиться со стези,
По которой наши охи
Тихо топают в грязи.
Грязь по пояс, грязь под ноздри,
Слова вымолвить нельзя.
Отплююсь, как на подмостки
Возведет меня стезя!
Не до глории-фортуны,
Жди, накроет с головой.
Но залезу на котурны
И — живой, живой, живой!
1968

Товарищам моим в литературе

Я рад, ребята, ваши имена
В журнале встретить.
Смиряю нетерпение и трепет,
Смакую письмена.
Еще я рад,
Когда и самому удача в руки:
Не так чтоб — вот те смысл, а вот те звуки,
Но — лад.
Пусть невелик тираж у наших книг,
Нам имя — рота,
И ротою мы утверждаем что-то,
Какой-то сдвиг.
Какой-то стиль.
Пристрастие к особенной манере.
Манеру жить куем, по крайней мере,
По мере сил.
Желаю вам, ребята, всяких благ.
Старик Филатов[8], просветлявший бельма,
Работал и с изяществом, и дельно —
Писать бы так.
1966

«Сообщили, что умер поэт…»

Сообщили, что умер поэт.
Вот уж не был чиновник!
Говорили, что он домосед,
Книгознатец, чаевник.
Вот уж не был небесным певцом!
Легче в плотницкой роли
Представлялся, похожий лицом
На Платонова, что ли.
Говорили, что он нелюдим.
Сам-то знал он едва ли,
Как он нужен, как необходим,
Жил в каком-то подвале.
Так никто с ним и не был на «ты»
И не знал его близко.
Положу, как приеду, цветы
У его обелиска.
1980

«Известно ль вам, что значит — жечь…»

Известно ль вам, что значит — жечь
Стихи, когда выходит желчь
И горкнет полость ротовая?
В такой беде играет роль
Не поэтическая боль,
А боль животная, живая.
Сжигает птицу птицелов —
Гори, прозренье! Сколько слов
Безвестно в пламени ослепло!
Известно ль вам, как стоек дым
Стиха — и как непоправим
Набросок в состоянье пепла?
Горят не рукописи — мы
Палим собой давильню тьмы,
Себя горючим обливая.
И боль, которой мы живем,
Не поэтический прием,
Она — живая.
1980

День поэта

В день хороший, выплатной,
Тихо очередь топталась
И сочувственно шепталась,
К цели двигаясь одной.
«День поэзии» платил
Тем, кто скромно воплотил
Свои дни и свои ночки
В его пламенные строчки.
Канитель была проста:
Всяк вошедший в помещенье
Без тревоги и смущенья
Занимал конец хвоста.
Недобитый лирик чистый,
Нехудой отчизник истый,
Неречистый и речистый —
Всяк имел надежду тут.
Выпивохи, птички, птахи,
Отплатились наши ахи,
Худо-бедно —
полстранички
В альманахе нам дадут!
То, что с кровью наравне,
То, что высижено задом,
Напечатанное рядом,
По одной идет цене.
Мой родной кичливый цех!
Где еще увижу всех
В единении сердечном?
Разве на похоронах…
Что за чудо-альманах —
Мориц рядом с Поперечным!
И подобный алтарю
Свет в окошечке светился,
И никто не суетился,
Я вам точно говорю.
И ушедших в мир иной,
Отслуживших этой жиле
Тени
вежливо кружили
В день хороший, выплатной…
1975

«Когда по безналичному расчету…»

Когда по безналичному расчету
Расчетливую делаешь работу,—
Уловленную душу измочаль,
Пиши: звезда горит, душа трепещет,
И бездна, бездна, бездна в берег плещет,
И со свечою мается печаль.
Твори безбедно и небесполезно,
Звезда, свеча, душа, печаль и бездна —
Отборная оснастка для стихов,
Которые не слишком даже плохи,
И как-никак, а документ эпохи,
И ловят души на манер силков.
Но выгляну в окно, там ночь немая,
Там город спит, себя не понимая —
Юдоль непонимания и лжи,
Там бездны мрак бензином в берег плещет,
Душа дрожит и на ветру трепещет,
И как все это выразить, скажи?
1984

27 профессоров

Незнакомый вежливый профессор
Пригласил меня прислать деся-
Ток-другой моих произведений
Для чудесной книги, книги века,
Где стихи — одних профессоров.
Говорил он: «Я как составитель
Представляю химию белка.
Есть у нас астроном, офтальмолог,
Физик почв, географ зарубежных,
Читать дальше
стр.
Похожие книги
Лихое времечко
Золотая Цепь
Из глубины. Избранные стихотворения
Всепрощающая любовь