При вечернем и утреннем свете - страница 22

---

Перейти на стр. ОК

---

Пела песню женщина из Пешта

Над моей веселой головой,

Над моими бойкими кудрями,

Над горячей кровушкой моей.

Пела чисто, истово, красиво,

Чуть умолкнет, все кричали: пой!

Разводил руками: «Ну и сила!» —

Аккордеонист полуслепой.

А моя головушка распухла,

Я не знал чужого языка,

Но порывы темного рассудка

Холодила женская рука.

«Жил я, жил, голубушка, и дожил

До своих до выдержанных лет —

Вот и весел, как осенний дождик,

И кудряв, как бабкин табурет;

Вот и маюсь, будто в одиночке,

Прижимаюсь лбом к твоей руке;

Вот и бормочу четыре строчки

На своем родимом языке».

Аккордеонист полунезрячий

Сатанел от дыма и жары.

Помню голос дивный и горячий,

Я его не слышал с той поры.

Я не шел, голубушка, за гробом,

Не читал прощального письма

И гадать не смею, что за прорубь

Ты себе назначила сама.

Но я помню, помню этот голос,

Вспоминаю пальцев холодок,

Не забуду темный этот город,

Эту ночь и винный погребок.

Аккордеонист полунезрячий —

Как же он старался, старина!

Выложился, справился с задачей,

Не забылась песня ни одна.

1968

Деревня спит

Деревня спит. Лишь кошки под луною

Живут какой-то жизнью потайною,

Они черны иль черноваты —

Все.

Их дерзкие свидания чреваты

Последствиями. Кошки на шоссе.

Показан мне

Вечерний моцион,

И он

Меня ведет к кладбищенской стене,

По ней, я вижу, стелются коты,

Танцующие ритуальный танец,

Сиренью тянет, ирисами тянет,

На черном прорисованы кресты.

Я так скажу:

Давно ли в страхе

Я вздрагивал при виде мертвеца?

Но гроб за гробом на плечо ложился,

И робости мой дух лишился,

Я более не отвращал лица.

Когда — так медленно — покой входил в отца,

Он и в меня входил, лишь мерою иною,

Лишь истиной, что очередь за мною,

И я не отвратил лица.

Сиренью тянет. Ирисами тоже.

Их много у кладбищенский стены.

На ней видны

Внезапные перемещенья кошек.

Я так скажу теперь:

Теряем и теряем год от года,

Но новая свобода

Приходит к нам взамен потерь,

И с нею — новая забота.

Она годов отнюдь не удлинит,

А впрочем, что за радость — век прокиснуть,

Не так уж страшно этот свет покинуть,

Таким покинуть —

Вот что леденит.

Сиренью тянет, ирисами тянет,

А человека тянет в дом, к огню,

А в доме ни души.

Так медленно чиню

Свои карандаши…

1965

Подражание

Зачем ты уехала, Сьюзин?

Померкли мои берега.

На землю, на бедную землю

Ложится вечерняя тень,

И гаснет звезда, не успев разгореться.

Куда ты уехала, Сью?

Ложатся вечерние росы

На бедную землю мою,

И нету ответа.

Ни весен,

Ни писем,

И осень умрет за окном,

И вряд ли, я думаю, сблизим

Стаканы с венгерским вином.

Да я и не думаю ждать:

На черной озерной воде

Нельзя отогреться звезде,

И гаснет звезда, не успев разгореться.

1968

Золото

Вот холода начались.

Нынче с утра Балатон

В белом —

А клен в золотом,

Млечен —

А мол молчалив.

Каждый ларек заколочен,

Шелест рождают шаги,

Осень —

Косматая псина

Мерно бредет у ноги.

Тусклое золото клена.

Что это? Дерева крона?

Или в зеленой глуби

Шхуна лежит,

и мерцает угрюмо

Золото возле разбитого трюма —

Кроны, дукаты, рубли?..

Клены,

Платаны,

Дубы.

Каждый ларек заколочен,

И одинок, одиночен

Голос осенней любви.

1965

«Оттого ли, что нынче фазаны…»

Оттого ли, что нынче фазаны

Дважды встретились мне на пути,

Я подумал про дикие страны,

Где фазану непросто пройти.

Там ни зайцу, ни утке не мило,

Там царит с незапамятных пор

Царь природы, угрюмый громила,

И в зайчишку стреляет в упор.

Что за червь его, сирого, гложет?

От какой он свихнулся тоски?

Почему допустить он не может,

Чтобы кряква жила по-людски?

Чтобы попросту, а не отважно

Выплывала в положенный час,

А за нею так стройно, так важно

Пять утят — мимо нас, мимо нас…

1975

Над зарослями тростника

Над зарослями тростника

Осенний ангел пролетел,

И сник и пожелтел

Тростник.

Осенний ангел остудил охоту

Играть в слова

И пробудил в уме

Готовность не сказать чтобы к отходу,

Но все ж к приходу холода

И тьме.

Пора, приятель, подводить итоги!

Что вечны мы, так это люди врут.

И я пришел к заброшенной протоке

Считать цыплят.

(По осени и труд.)

И, задевая облака,

Осенний ангел пролетел,

И тень скользнула надо мной,

Над зарослями тростника,

Над вымышленною страной, где гуси,

Где вместо чучел ветхие бабуси,

Чтоб отогнать скворцов от винограда,

В дырявые кастрюли вяло бьют,

Где кроют крыши, спят, едят и пьют,

Читать дальше

---

Перейти на стр. ОК

---