А все прочие обстоятельства взлома категорически не совпадали с приморскими. Взломщики забрались на чердак колхозной конторы досидели там до ночи, затем спустились внутрь через чердачный люк, оглушили и связали сторожа, открыли входную дверь и впустили сообщника с автогенным аппаратом. Затем вскрыли сейф, забрали деньги и исчезли. А сторож — девятнадцатилетний парень, оглушенный и связанный, умер от асфиксии — задохнулся.
Тут уж дело взяла на контроль прокуратура, а областное управление милиции забрало его у шиловских товарищей. Присовокупили материалы из Октябрьского райотдела, создали оперативно следственную группу и поставили во главе Малинина.
История с двойным взломом и смертным случаем, конечно, дошла до высоких инстанций, времени на раскачку никто не даст, ошибок, неизбежных в спешке, тоже прощать не будут. А концов пока никаких. И Василькова нет, и Макса тоже нет. Чумаков хороший парень, а опыта мало Пронько из Шиловского райотдела старательный, дотошный, Малинин его помнил по стажировке, которую Пронько проходил в управлении, но не шибко грамотный, кругозора маловато. Коля Осецкий — тот весь в движении, в на поре, ему бы бежать да хватать, а тут нужна методичность, въедчивость, терпение. А Кравец вообще непонятно что. По опыту Малинин знал, что ценных работников райотделы откомандировывают очень неохотно, стараются дать что поплоше. А главное, фактов, фактов нет! Нет приличных, внушающих доверие фактов. Все как мылом смазано — скользко и пенится.
За окном вдалеке виднелся краешек моря. Еще час назад он был густым, синим, а теперь тоже поблек, слился с небом, отличить черту горизонта можно было только по силуэтам теплоходов — за самыми дальними и начиналось море. И все это качалось дрожало в зыбкой знойной пелене.
Игорь босиком прошлепал в ванную и только под душем открыл глаза как следует. Потом вытер лужицы на кафеле — если бы не вытер, получил бы вечером по первое число. Марина — чистюля, маленькая их однокомнатная квартира вся сверкала и сияла, она была предметом постоянных Марининых забот и столь же постоянной ее гордости.
Марина уехала к тете Агате еще в четверг вечером. Отдежурила на работе, получила сутки свободные, на вторые договорилась о замене — хлопот с именинами хватало. Игорь же вчера предупредил хозяев квартиры, где они сейчас шабашили, что и в субботу работать не будут. Те конечно, не обрадовались, но возражать не посмели: обидишь мастеров, сам потом раскаешься. Так что и у Игоря эти два дня были свободны полностью.
Съел яичницу, выпил чаю, начал собираться. Сбор гостей назначен был на четыре, когда жара немного спадет, но он обещал приехать пораньше.
В темных очках, в белых джинсах — курточка на руке, в цветной, приятно облегающей рубахе сбежал Игорь по лестнице, вышел на жаркую улицу. Курточка по такой погоде вовсе ни к чему, но не разбивать же костюм.
Все в это утро шло легко и радостно, все получалось само. И такси подкатило. Шофер быт какой то сердитый, но Игорь внимания не обратил, сказал весело:
— За цветочками, шеф!
Выбрал два букета роз, яркие и чуть побледнев, заплатил сколько сказали, а сказали крепко, в другой день он бы ответил, а тут не стал, вернулся в машину, устроился с розами поудобнее, назвал адрес.
— Давай, товарищ командир, на всю катушку. Мы народ простой, нам хорошо, и всем неплохо!
С этим текстом шлепнул он шоферу на колено десяточку. Тот хмыкнул, но десяточку прибрал и придавил так, что домчал до дачи по воздуху, а край неближний…
— Ах, какие розы! — только и сказала тетя Агата. Игорь вручил ей те, что поярче, а что побледнее — Марине. Обе еще были по-домашнему, но стол уже сиял на веранде, набирал силу.
Игорь по-родственному чмокнул тетю, крепко обнял жену, вытащил коробочку с “сейкой”.
— Ах, какая красота! — тетя Агата была в восторге. Часы Марине пришлись точно по руке — не зря Игорь возился тайком, пока спала Марина, запястье измерял, потом звено целое из браслета вынимал, не хотел ей ничем портить радость. Марина ответила на подарок поцелуем. Знает — не часы бы ей подарил сегодня. Знает — и ценит.
