Крепенькую задачку подсунул Аркадию Портнов. И сумма соответственная — на всю катушку.
Три дня носил Немченко конверт в кармане — не знал, что и делать. А потом само собой решилось: разменял одну сотенную. Думал: получу прогрессивку и верну. А потом вторая неделя пошла. Тут уже ни первый, ни второй варианты не годились — сразу спросят: почему так долго ждал? Добавки хотел?
Через месяц нашел в столе Немченко новый конверт. Снова пятьсот. Так оно и пошло: не меньше пятисот — не больше семисот.
Никогда ни с кем Немченко об этом не говорил, ни у кого никаких денег не брал. Линию держал прежнюю: всыпал бригадирам, на планерках за все — и за прогулы, и за перерасход материалов и за некомплект бригад. Только дым шел.
Валя Портнов вел себя смирно.
Участок выглядел неплохо, план стали давать регулярно, премии получали. А перед майскими позвонил Кривицкий: дай кандидатуру на трестовскую доску Почета. Лучшего бригадира. Кто у тебя — Портнов, что ли?
— Ну это если по показателям, — мялся Немченко.
— Давай не жмись?
Повесили Валю Портнова на доску. И в тот месяц впервые оказалось в конверте восемьсот.
С омерзением разглядывал деньги Немченко. Ну какой смысл Портнову в этом деле? Премия? Так премия ему — меньше ста. Он за вечер может пропить больше. Доброе имя? Он его что ни день продает, ни про какое свое доброе имя не думает, когда откровенно рвет горло за рупь… Странное существо — человек…
И вот у такого Валечки Портнова Ушков — правая рука. Конечно же, Игорь должен был знать про конверты. Может быть, сам и предложил первую ловушку?
Никогда, ни единым словом не дал Игорь Аркадию понять, знает или нет. И вот это, как ни странно, не отдалило, а, напротив, приблизило Немченко к Ушкову. Для себя Аркадий объяснял это стремление понять наконец, что же за человек этот Игорь-Гоша, но и сам понемногу ощущал — тут что то другое, иное чувство — кроме интереса, кроме любопытства — притягивало Аркадия…
Когда осенью ограбили контору СМУ, было много шума, масса всяких толков и пересудов. Очень популярна была поначалу версия — это кто-то из своих. Если бы спросили Аркадия, кто из своих мог бы это сделать, он мог бы назвать только портновских парней. Но без Игоря. Игорь казался ему умнее, интереснее, просто сложнее, наконец, для банального взлома.
Не хотел верить. И не поверил бы, наверное, если бы вдруг не подумал о себе. А я — все же в полном порядке, и дом, и работа, и перспектива. Чего бы надо?
Немченко на одной догадке остановиться уже не мог: если это был действительно Ушков, то кто еще с ним? И начал вычислять. И вычислил, конечно. А на именинах уверился окончательно, тут уже и вопросов не было они это, именно они.
Сегодняшний визит милиции в контору СМУ был сигналом опасности.
Найдут этих идиотов. Чуть раньше, чуть позже, но найдут. И что тогда станет с ним, с Аркадием Алексеевичем Немченко, уважаемым человеком? Игорь Ушков на следствии, конечно, выложит все, что знает. В том числе и о конвертах начальнику участка. Это до пятнадцати лет. Сумма почти за год набежала приличная, а статья там беспощадная.
Вот и сидел, томился в своем вагончике Аркадий. Что делать? Что? Позвать Игоря и сказать открытым текстом я знать ничего не знаю, а ты забирай своих корешей и вали отсюда сейчас же, пока цел. Он все поймет. Но если они на взлом решились, что им стоит и дальше покатиться? Тут уже пахнет не тюрьмой… А если просто смоются, все равно их поймают. И этот разговор тогда еще усугубит ситуацию.
Просто сидеть и ждать? Но заловят же их — и скоро. Конечно, не мог Игорь про конверты не знать, не мог он у Валечки — мозг, не пойдет сам Портнов конверт подкидывать. Игорь, наверное, и носил. И уж даты записывал и суммы — факт.
Из-за жадных и глупых дураков рушится вся жизнь!
Вот так и на трассе: едешь себе тихонько, все правила соблюдаешь, дистанцию держишь, вроде все в порядке, но откуда ни возьмись вылетает кретин на четырех колесах — и все! Вот такие сволочи вывернули сейчас на Аркадия, и отвернуть некуда.
Была мыслишка: сообщить. Так, мол, и так, точных данных нет, но есть кое-какие наблюдения, прошу проверить. Эту мыслишку Немченко отогнал без колебаний. Сам себе веревочку намылишь и табурет принесешь. Проверят, установят. А тут им эти олухи все и вывалят. Даже если учтут по мощь следствию, скостят пару лет, так окажется их не пятнадцать, а двадцать или десять. Один черт. Отпустить все равно не отпустят. Нет, не выход это, не выход…
