Мерно ступая, обходя кучи песка и щебня, мелкие лужицы, быстро подсыхающие на бешеном солнце, Немченко вошел наконец в темную прохладу своего вагончика, накинул дверной крючок на скобу, сел к столу и отодвинул телефон подальше. Тот, словно отзываясь на прикосновение, тенькнул и залился звонком. Аркадий неподвижно сидел на скамье сбоку, смотрел на телефон и ждал. Дождался — после нескольких заливистых трелей телефон тявкнул и замолк. Немченко закинул длинные руки за голову, медленно наклонился вперед и прижался горячим лбом к прохладе оргстекла, покрывающего стол…
Наверное, еще ни разу в жизни Аркадию не было так сложно и трудно. Словно ехал по трассе: где притормаживал, где набирал скорость, но ехал себе с ветерочком, по асфальту. И вдруг — объезд. Свернул — и пошла, затряслась, загремела машина на дикой стиральной доске, по глубоким окаменевшим колеям, по вывороченному булыжнику. Скорость сбросить нельзя — вывернет в кювет, идет машина — оси трещат, вот-вот колеса сами начнут в стороны отскакивать…
На планерке у начальника СМУ присутствовал Вотяков из треста. Ходили слухи, что Вотяков скоро станет первым замом управляющего. Вотяков был мужик железный, зря его никуда не посылали, если уж приехал на планерку — жди раздолба. Но что раздолб этот обрушится на голову Немченко, этого уж ни сам Аркадий, ни кто-то другой предположить не мог.
Что программа горит — знали все. Знали прекрасно и почему — завод железобетонных изделий третью неделю гнал панели перекрытия, а стеновых панелей не давал вовсе. Линия стеновых панелей на заводе ждала реконструкции уже который год… И вот вышла из строя.
Лихорадило не только СМУ, в прорыве оказывался весь трест. Но у СМУ — среди пусковых — была поликлиника, а с нею висел в воздухе весь план области по социально-культурным объектам. Кое-как перебивались за счет блоков, добытых на стороне, но этот чахлый резерв быстро истощился, монтаж стал. Немченко ездил на завод, пытался добиться стеновых панелей у пароходства, в тресте всем уже проел плешь, до того же Вотякова добивался по три раза на дню. А теперь сам же и оказался виноватым. Другому представителю треста с такими речами Аркадий врезал бы — и все. Но ни за что ни про что костил Немченко именно Вотяков — тот самый, что еще три недели назад намекал ему и на перевод в трест, и на возможное в будущем году назначение начальником СМУ.
И вот разнос — глупый и оскорбительный.
Сам по себе этот разнос был бы обидной ерундой, но вот сошлось же — одно к одному. Уже в конце планерки вошла секретарша, толстая Лидочка, шепнула начальнику несколько слов, тот, нахмурившись, стал что-то тихонько объяснять Вотякову.
А когда выходили с быстро свернутой планерки, в приемной сидели двое. И хоть были они в штатском, но не нужно слыть “всевышним”, чтобы понять — эти двое из милиции, и, конечно, по поводу того ограбления. Полгода прошло, все думали, что закрыто дело, но, видно, все еще копают. И докопаются того гляди!
На блок поликлиники отправился Немченко по окружной дороге, и тут уж его доконало: на перекрестке пришлось объезжать недавнюю еще автокатастрофу — санитары “скорой” в кровяных халатах, автоинспекция с суровыми лицами, толпа зевак, гнутое железо, раскрошенное, шуршащее под колесами стекло… Проехал еще квартал, остановил машину и минут пять сидел за рулем — успокаивался. Вот когда пожалел, что не курит.
Все сошлось — одно к одному.
Дрогнул и снова залился звоном телефон. На этот раз Аркадий медленно поднял трубку, сказал негромко:
— Немченко.
Звонил, конечно, Василий Кондратьевич, сочувственно предложил увидеться вечерком. Аркадий спокойно ответил: занят вечерочком. И аккуратно опустил трубку. Не хотел он с Василием Кондратьевичем сидеть целый вечер и обсуждать расклад ситуации в тресте. Не до того.
Как ни обиден раздолб этот, как ни погано, что Вотяков, судя по всему, нашел кого-то вместо Немченко, вторая история была гораздо опаснее, а значит, и важнее.
Конечно, это они. Тут уж у Немченко не было сомнений. После этих дурацких именин никаких сомнений не было. Они. Слишком уж все сходится. Вот иди знай. Ушков всегда казался Аркадию разумным и симпатичным парнем. Конечно, хитрым. Конечно, непростым, но простых Валя Портнов к себе в бригаду не брал.
