– Да возле подъезда пил, орал до утра. Люди наряд вызвали, а у него с собой топор весь в крови, а в соседнем доме труп этого химика обнаружили. Сопоставили вообщем, он в принципе и признался. Но что-то мне подсказывает, что не он это убивал. Все слишком просто выходит.
– Ну и хорошо, что просто.
Сергей Иванович смачно затянулся и закашлялся.
– Ты что думаешь, его иностранные шпионы убили и этого бухаря подставили?
– Я не знаю, но капитан ФСБшный как раз на такую версию намекал.
– Херня на постном масле. Собирайся и вали свидетелей искать. Поменьше думай побольше делай, это только у Конан Дойля дедуктивные методы и анализ, а у нас полевая работа и физическое истощение. Два дня дома не ночевал, жена со мной уже на "немецком" разговаривает. А мне нужно напрячься Коля, через полгода на пенсию, а мне медаль нужна, да и подполковника хочу успеть получить. В нашей конторе не считая начальства, все на перспективу пенсии работают и мы с тобой не исключение. Так что вперед и с песней.
Следователь районного Управления милиции Николай Правда снял с вешалки балониевый плащ и черную драповую кепку, вышел из кабинета и попрощавшись со старшим товарищем поспешил к выходу. Заслуженый следователь Сергей Иванович Утюгов поотечески относившийся к своему подчиненному (Николай год проработал у него помошником), часто удивлялся патологичесской честности молодого сотрудника и романтичесской увлеченностью детективными романами. Коля то мнил себя помощником метра дедукции разсудительным доктором Ватсоном, то въедливым Пуаро, а иногда и неотразимым Эрастом Фандориным. Конечно же, Николаю было далеко до любимых литературных персонажей в плане логического мышления, ну а с харизмой вовсе не складывалось. Часто заигравшегося подчиненного необходимо было возвращать на землю не без использования ненормативного внушения. Хотя иногда, направив подчиненного в нужное русло, удавалось добиться довольно неплохих результатов. Получив назначение на должность следователя, Коля остался без тотального контроля со стороны Утюгова и мог запросто уйти в свое заоблачное. Поэтому Сергей Иванович старался надолго не выпускать его из поля зрения.
Николай с пятого раза завел оставшиеся в наследство от дедушки Жигули первой модели и поехал в направлении места жительства убитого. Для начала нужно было опросить соседей по лестничной площадке, потом людей из соседнего дома вызвавших наряд, ну а после действовать по усмотрению. Квартира убитого была опечатана. Молодой следователь поднялся на третий этаж и позвонил в двери справа. Спустя минутное молчание в коридоре послышились шаркающие шаги и зычный голос хозяйки:
– Ща открою, че звонишь, ключ тебе лень достать? Очевидно, не посмотрев в глазок и не глядя на посетителя, женщина открыла дверь и снова нырнула в глубину квартиры. Николай опешив, остановился на пороге.
– Извините, я из милиции.
Откуда-то из кухни сквось гудение стиральной машины донеслись вопросительные нотки:
– Че ты там говоришь? Не слышу ничего. Иди сюда, только тапки одень. Коля снял туфли и пошел по коридору. Упитаная пожилая женщина, согнувшись, стояла у стиральной машины и складывала туда ковровые дорожки вперемешку с нижним бельем, какими-то свитерами и рубашками.
– Здаствуйте, еще раз поздоровался милиционер.
– Ой, кто это?
Женщина тонко взвизгнула и выронила тряпки.
– Я из милиции, извините.
Женщина обернулась лицом перекошеным от ужаса. Скороговоркой она заговорила:
– Это я для себя, от простуды, натирки, у меня ноги не ходят, каштаны настаиваю, Надежда Петровна посоветовала, от артрита, а так не продаю, только для себя, клянусь.
– Успокойтесь, вы это о чем?
Только сейчас Коля обратил внимание на стоящую на плите выварку с бражкой и специфический дрожевой запах, который был слышен еще с порога.
– Стараясь успокоить женщину, он постарался перейти к цели своего визита.
– Я по поводу соседа вашего, которого вчера убили.
– Кого убили?
– Соседа из 48 квартиры, Арсения Витольдовича.
– А этого, вчера уже про него спрашивали. Дама немного успокоилась.
– А кто спрашивал?
– Ну, ваши, наверное. А я не слышала ничего, ни как в двери стучали, ни как ругались, никакого шума не было.
