– Я люблю тебя, – произносит он шепотом, словно никогда прежде не произносил этих слов. И хотя он наверняка говорил их мне много-много раз, сейчас они звучат по-новому – как запретные, опасные.
Я смотрю на него: ямочка на подбородке, губы, такая знакомая линия носа…
– Я тоже тебя люблю, – прошептала я, уткнувшись лицом ему в грудь, словно сберегая драгоценные слова.
Он крепко прижал меня к себе и нежно поцеловал. В макушку, в бровь. Я закрыла глаза, и он стал целовать мои веки, еле касаясь губами. Мне было так хорошо, так уютно. Казалось, вот здесь, на его груди, самое лучшее место для меня. И самое желанное на свете. Мы еще немного полежали в молчании. Мы словно срослись кожей, даже дышали в унисон. Было полное ощущение, что это мгновение продлится вечно, но даже вечности будет мало.
Молчание нарушил Бен.
– Ну, мне пора, – сказал он.
Я открыла глаза и взяла его за руку. Какая теплая. И мягкая. Я поднесла ее к губам и поцеловала. Кожа пахла алкоголем и землей.
– Уже?
– Да. – Он поцеловал меня. – Уже довольно поздно, милая. Я не хочу опоздать на поезд.
Я словно опустилась с небес на землю. Расстаться сейчас! Невозможно!
– Останься еще! – взмолилась я. – Сядешь на следующий.
– Не могу, Крис, – рассмеялся он. – Ты же знаешь.
Я поцеловала его:
– Знаю, знаю.
Когда он ушел, я приняла душ. Я не торопилась, медленно намыливаясь, ощущая, как по моей коже струится вода, словно нечто неизведанное. В спальне я побрызгалась духами, надела ночную рубашку, халат и только потом спустилась вниз, в гостиную.
Уже стемнело. Я включила свет. На столе стояла пишущая машинка, в каретку был заправлен чистый лист. А справа лежала стопка отпечатанных листов чистой стороной вверх. Я села за машинку и набрала текст. Глава вторая.
Я остановилась. Пока не знала, что писать дальше, с чего начать. Я вздохнула, опустив пальцы на клавиатуру. Ощущения были такие привычные, ее прохлада, гладкость, податливые углубления клавиш. Я закрыла глаза и начала печатать.
Мои пальцы так и порхали по клавишам, словно сами по себе. Открыв глаза, я прочитала первое сегодняшнее предложение:
Лиззи не осознавала, что она натворила, и не представляла, как избежать последствий.
Я прочитала его еще раз. Отличное предложение. Читается хорошо.
Бред какой-то! – подумала я. И разозлилась. Я ведь знала, что способна на большее. Точно знала: позапрошлым летом я писала взахлеб, слова сыпались из-под пальцев на бумагу, словно конфетти. Не то что сейчас. Что-то было не так. Язык стал какой-то деревянный. Неповоротливый.
Я достала карандаш и медленно зачеркнула все предложение. Это действие немного меня успокоило, но теперь я осталась ни с чем, неизвестно, с чего начать.
Я поднялась, прикурила сигарету из пачки, забытой Беном на столе. Я глубоко затянулась, задержала дыхание, выпустила дым. Я даже пожалела, что у меня нет травки, и подумала, что в следующий раз надо раздобыть немного. Потом решила выпить – плеснула чистой водки в стакан для виски и сделала глоток. Ну и хватит. Творческий затык, подумала я. Ну почему я превратилась в бездарность?
В последний раз. Как же у меня тогда получалось? Я подошла к книжному стеллажу, который занимал всю стену, и, зажав сигарету губами, взяла книгу с верхней полки. Если ответ не здесь, где же еще?
Я поставила стакан с водкой и повернула книгу обложкой вверх. Слегка погладила ее, как что-то очень хрупкое, провела пальцами по буквам заглавия. «„Для ранних пташек“, – прочитала я. – Кристин Лукас». Я открыла книгу и начала ее листать.
Видение исчезло. Я открыла глаза. Я находилась в мрачноватой серой комнате и пыталась восстановить дыхание. Смутное удивление по поводу того, что я когда-то курила, – ничто по сравнению с другим открытием. Неужели это правда? Я написала роман? И его издали? Я резко поднялась; дневник соскользнул с моих колен на пол. Если так, значит я не пустое место, у меня была настоящая жизнь, у меня была цель, и я добилась успеха. Я стремглав бросилась вниз по лестнице.
Но правда ли это? Бен не упоминал об этом утром! Ни слова о том, что я стала писательницей. Утром я читала о нашей прогулке на Парламент-хилл. Там он рассказал мне, что вплоть до аварии я работала секретаршей.
