Я продолжаю идти, низко опустив голову, к станции метро, ветер безжалостно треплет волосы. К тому времени, как я оказываюсь у входа в метро, начинается дождь. Видок у меня еще тот. Такое впечатление, будто я продиралась сквозь живую изгородь, но мне наплевать: единственное, о чем я могу сейчас думать, – это о встрече с Эдом.
Я спускаюсь по эскалатору, уставившись невидящими глазами на развешенные вдоль стены постеры, и выхожу на платформу. Со всех сторон меня обтекают спешащие куда-то люди, но я никого не замечаю вокруг. Воздух в туннеле со свистом завихряется, приближается очередной поезд. Двери открываются, я вхожу в вагон, где, зажатая чужими телами, мерно покачиваюсь, держась за поручень, в такт движению. И стараюсь ни о чем не думать.
Поезд прибывает на станцию «Тоттенхэм-Корт-роуд», я выхожу. У меня еще есть в запасе двадцать минут, и я решаю, несмотря на ненастье, пойти пешком по задворкам Сохо. Быстрым шагом я иду по узким улочкам, волосы развеваются во все стороны, в голове полный сумбур. Когда я наконец подхожу к черно-белому зданию универмага «Либерти» в начале Карнаби-стрит, где мы в свое время частенько встречались после работы пропустить по стаканчику, у меня начинает стучать в висках и перехватывает дыхание. Я пришла на пять минут раньше и теперь могу сбавить темп, чтобы не выдать своего нетерпения. Ведь Эд, так или иначе, не знает, что будет дальше. Не знает, что мы полюбим друг друга и станем парой. Что я обожаю читать в ванной, а утром, пока не выпью двух чашек кофе, ко мне лучше не подходить; он никогда не видел меня голой; не видел, как я плачу у него на груди в поисках утешения. Да, в отличие от меня, он ничего этого не знает, поэтому я должна быть предельно осторожной.
Я терпеливо жду, вглядываясь в толпу, и наконец обнаруживаю Эда. Он идет знакомой легкой походкой в сторону пешеходной улицы. Густая прядь падает на глаза, джинсы на коленях продраны. Он выглядит таким красивым, таким молодым, что начинает щемить сердце.
Мой Эд.
И вот он уже стоит рядом, его лицо расплывается в широкой улыбке, и мне на миг кажется, будто солнце выглянуло из-за туч.
– Привет, красотка! – Он крепко обнимет меня.
– И тебе привет. – Я улыбаюсь и оглядываю Эда с головы до ног. – Дай-ка посмотреть на тебя. Боже, ты так повзрослел!
– Повзрослел?! Надо же, а я и не знал! – Промелькнувшая в его глазах грустинка тут же исчезает.
– Ну и куда пойдем? – спрашиваю я. – Я замерзла как собака.
– Давай для начала немного выпьем, а там видно будет. – Он тащит меня в паб «Голова Шекспира».
Моя рука в его руке, и я на седьмом небе от счастья.
Мы ныряем в полумрак паба и, хихикая, точно дети, толкаем дверь. Обшарив глазами зал, я направляюсь к свободному столику в углу. Эд отпускает мою руку, и это ужасно обидно.
– Ну ладно, что будешь пить? – Я запихиваю сумки под стол и поворачиваюсь к барной стойке.
– Не глупи, я закажу. Тебе чего?
– Ты уверен? Здесь довольно дорого… – начинаю я и осекаюсь.
– Естественно. Но, думаю, я вполне могу позволить себе угостить девушку.
– Да, прости, прости. Я не хотела… – (Эд, в отличие от меня, пока не знает, что в нашем совместном будущем мне придется платить за выпивку и все остальное, поскольку он окажется не слишком-то кредитоспособным.) – Мне джин-тоник, без лимона.
– Будет сделано. – Эд с шутливым поклоном направляется к стойке.
Оставшись на пару минут в одиночестве, я пытаюсь успокоить расшалившиеся нервы. Наша встреча дает мне сильнейший эмоциональный импульс, хотя Эд понятия не имеет, насколько в данную минуту я счастлива. Ведь кто я для него? Подружка, с которой он целовался несколько лет назад. А вот он для меня – буквально все. Все, что я потеряла.
Пока Эд ждет у барной стойки, я пристально за ним наблюдаю. Его лицо кажется до боли знакомым, мне сейчас трудно поверить, что я начала его забывать. Высокие скулы, красиво очерченные мягким светом ламп. Ярко-синие глаза в обрамлении длинных ресниц, и пока никаких гусиных лапок в уголках. Как и у меня, они появятся позже. Под глазами залегли легкие тени, да и вообще, вид немного усталый. На щеках и подбородке двухдневная щетина, тонкая морщина на лбу.
