Когда Макензи и Эллингтон вошли в палату, Клео сидела на краешке кровати напротив пожилой женщины в кресле посетителя. Клео и женщина повернулись в их сторону одновременно. Макензи ещё раз поразилась тому, как чутко незрячие люди чувствовали мир — люди с нормальным зрением были лишены этого дара.
Левая часть лица Клео сильно распухла. Вниз от носа шёл бардовый синяк. Какой-то крем или мазь, которой врач или медсестра намазали кровоподтёк, поблёскивала на свету.
«Вы следователи?» — спросила пожилая женщина.
«Да», — ответила Макензи и представила себя и Эллингтона обеим.
«Спасибо, что приехали, — сказала пожилая женщина. — Меня зовут Мэгги Рейнолдс. Я соседка Клео по комнате».
«Что подразумевает заступница и сиделка, — с кровати добавила Клео. — Ну, а ещё она просто очень классная соседка по комнате».
«Клео, вы не против ответить на несколько вопросов?»
«С удовольствием. Когда я узнала, что агенты ФБР расследуют убийства слепых, я сразу захотела с вами поговорить. Я хочу сказать… Сложно представить что-то более отвратительное, чем нападение на слепого человека. Вот же засранец».
«Простите, если мои вопросы покажутся вам странными, — сказала Макензи, — но мне никогда раньше не приходилось опрашивать незрячего человека. Если вы его не видели, что вы можете нам рассказать о нападавшем?»
«Это был мужчина. Я сужу по рукам. Ещё я почти уверена, что попала тростью ему по лицу. Если я права, то он примерно метр восемьдесят ростом. Он не показался мне очень сильным, но у него хороший удар».
«Он вам что-нибудь говорил?» — спросил Эллингтон.
«Нет. Он произнёс только одно слово «чёрт». Это произошло, кода он увидел приближающуюся машину».
«Кстати, — сказала Мэгги, — я разговаривала с полицией. Мужчина, который остановился, чтобы помочь Клео, никого не видел».
«Да, он действовал быстро, — сказала Клео. — Это нельзя не отметить».
«Как давно вы ходите по той улице?» — спросила Макензи.
«Прохожу там время от времени уже почти год. Мне нужно пройти совсем немного: от автобусной остановки до квартиры, примерно три с половиной квартала».
«И раньше по пути с вами ничего не случалось?» — спросил Эллингтон.
«Никогда. Я даже слова дурного не слышала от людей. Обычно мне предлагают помощь… Это, конечно, мило, но после сотого раза немного раздражает».
Макензи была разочарована. Понимая, что из-за отсутствия зрения её свидетельница не могла ничего рассмотреть, ей казалось, что и она сама бродит в темноте. Как ей задавать прямые вопросы, которые подразумевают полезные ответы?
«Откуда вы шли, когда это случилось?» — спросила Макензи.
«Из местного колледжа. Я посещаю компьютерные курсы для слепых».
«Она всё время учится, — добавила Мэгги. — Закончится всё тем, что у неё будет минимум пять степеней и куча знаний, которым она не сможет найти применение».
«За последний год вам не встречался кто-либо, чьё поведение вас настораживало? — спросила Макензи. — Может, в автобусе или на учёбе?»
«Не думаю, — сказала Клео. — Часто встречаются добросердечные люди, которым уж очень меня жаль».
«И часто это происходит?»
«Да. В основном это незнакомцы, которые думают, что я слепа от рождения».
«А это не так?» — спросила Макензи.
«Нет. Когда мне было шесть, мне поставили болезнь Штаргардта. Я до сих пор не знаю, может, её слишком поздно обнаружили, или моя мать слишком долго не отводила меня к врачу. Она не была лучшей матерью на свете. Когда я заболела, она как раз вышла замуж в третий раз. Вскоре после этого у меня начались проблемы со зрением, и к восьми годам я совершенно ослепла. Она наконец решила отвести меня к врачу где-то в этот промежуток времени, но было уже слишком поздно… и слишком дорого меня лечить».
«Она потеряла зрение ребёнком, — подумала Макензи. — Чарльз Кинг потерял его в результате несчастного случая на работе. Даже не представляю, как они живут, понимая, что упускают».
«Вы когда-нибудь думали о том, чтобы перебраться в приют для слепых?» — спросил Эллингтон.
«Ни за что. Это место не для меня. Я с детства знаю Мэгги. Когда я ослепла, она была моим учителем в школе».
«Я была всего лишь помощником учителя», — поправила Мэгги.
