Решение показалось верным, и Кэтрин на цыпочка спустилась по лестнице в гостиную и с осторожностью воришки открыла дверь. Только убедившись, что графа там нет, она вошла в комнату и направилась к буфету. Она быстро налила немного виски в бокал.
— Выпиваете так рано, Кэтрин? Впрочем, я предполагаю, что где-нибудь в нашей империи солнце уже зашло.
О Боже! Видно, это было предопределено судьбой — сталкиваться с этим человеком весь день. Кэтрин удрученно вздохнула и повернулась к нему. За это время граф где-то раздобыл чистую одежду. На нем была белая полотняная рубашка и черные обтягивающие панталоны, подчеркивающие его колоритную фигуру. В этом наряде он выглядел как пират с книжных иллюстраций. Недоставало только острой сабли в руке и зажатого в зубах ножа.
— Это не для меня, милорд.
— О, значит, вы похищаете выпивку для слуг?
— Я ничего не похищаю. И давайте закончим этот разговор.
— Было весьма забавно наблюдать за вами. Вы разыграли целое представление, пробираясь сюда как мышка. — Взяв еще один бокал, граф плеснул в него бренди. — Не люблю, когда женщины пьют в одиночестве. Присоединяйтесь ко мне — предложил он, поднося бренди ко рту.
Пока он пил, Кэтрин с изумлением смотрела на его мускулистую, стройную шею.
— Это не для меня, — повторила она дрогнувшим голосом. — Это для Джули.
— Бог мой! Неужели вы спаиваете моего ребенка? — Его глаза сверкнули, и он посмотрел на нее с ужасом.
— Нет! — поспешила успокоить его Кэтрин. — У девочки режутся зубки, и я хотела смазать ей десны, чтобы облегчить боль. Это намного безопаснее, чем опий.
— А гвоздичным маслом не пробовали? Я слышал, что оно хорошо помогает в таких случаях.
Кэтрин удивленно взглянула на графа.
— Нет. Я не знала этого. Я спрошу у кухарки, есть ли у нее такое масло.
— Если нет, то разотрите раннюю гвоздику. Я знаю, это чертовски расточительно, но все равно воспользуйтесь лучше гвоздикой. Если она не поможет, тогда возьмите виски.
Теперь она посмотрела на него с подозрением.
— Откуда вы знаете о детях, у которых режутся зубы?
— Вы уже не дитя, Кэтрин, однако и у вас могут заболеть зубы. Да и я уже вполне вышел из-под материнской опеки. — Он улыбнулся ей, и Кэтрин отвернулась, опасаясь его обаяния. Граф Монкриф, когда хотел, был очаровательным негодяем. — Значит, я так же красив, как и первый граф? — вдруг сказал Фрэдди.
— Поверьте, я не имела в виду вас, когда говорила сегодня утром эти слова. Они относились к первому графу, который привлек мое внимание.
— Конечно, и тот факт, что мы с ним замечательно похожи, не имеет значения?
— Конечно, нет! — решительно произнесла Кэтрин и, взяв бокал с виски, направилась к двери. Граф, сделав шаг, загородил ей дорогу.
— Я не люблю ужинать в одиночестве, — сказал он. — Вчера мне пришлось смириться с отсутствием компании, но сегодня не хотелось бы. Я жду вас здесь.
— Вам доставляет удовольствие ужинать со слугами, милорд?
«Если у них такая внешность, как у тебя, то безусловно», — подумал граф, но ничего не сказал. Видеть, как ее глаза вновь сердито округлятся, а нежная, бархатистая кожа щек покроется гневным румянцем, ему отнюдь не улыбалось. Он хотел сохранить в памяти образ божественной мадонны, излучающей мир и покой. Это желание было настолько сильным, что даже поразило его. Оно было почти непреодолимо.
— Сожалею, но я не могу принять ваше приглашение, милорд, — сказала она, не дождавшись ответа. — Я буду занята с Джули до вечера, и мне надо будет отдохнуть.
— Вы сможете отдохнуть позднее! — резко отрубил он. — Вечером вы будете ужинать со мной. Я должен выяснить, какому человеку я доверил заботу о своей дочери. Считайте это беседой.
— Беседой? Значит, вы еще не решили, подхожу ли, я для этого? — Она была в ужасе.
Сладостное видение пронеслось перед мысленным взором графа: губы его медленно целуют ее белоснежные груди и наконец дотрагиваются до кораллово-красного соска. Такие отношения с очаровательной мисс Сандерсон были ему более по душе.
— Он останетесь здесь, Кэтрин. На этот раз не спорьте со мной.
Кэтрин эта фраза напомнила Констанцию, которая не раз делала ей подобные замечания. Она промолчала и вышла из комнаты.
