– Вот именно! – поддержала дочь. – Если ты хочешь что-нибудь выяснить, вызывай повесткой и допрашивай, – и она демонстративно отвернулась от Вершкова.
– У всех прошу прощения! – Александр даже встал. – Сам не знаю, что на меня нашло.
В дальнейшем вечер протекал спокойно. Инициативу перехватила хозяйка и сама подбирала темы для беседы. Остальные охотно поддерживали ее. Незаметно наступило время прощаться и Александр, надев на голову форменную фуражку, поблагодарил хозяев за гостеприимство и прекрасный ужин.
– Я отвезу тебя на машине, – сказала Ксюша.
– На улицах города бдительные гаишники, а ты выпила шампанского, – отказался Вершков.
– С тобой не страшно, ты сам милиционер, – возразила молодая женщина.
– Нет! – Собеседник твердо стоял на своем. – К тому же, на обратной дороге меня не будет рядом с тобой.
– Ну и ходи пешком, раз тебе так нравится!
– Давайте такси вызовем, – предложила Светлана.
– Да тут пешком – рукой подать. Я благодарен за заботу, но право, не стоит так беспокоиться. До свидания, – и он направился к выходу.
– Провожу его до калитки! – Ксюша выскочила следом.
– Вот стрекоза, – улыбнулась мать.
– У них серьезные отношения? – спросила Люба.
– Да какие там отношения, – отмахнулся Атаман, недовольный сегодняшним вечером.
– А по-моему, девочка влюблена, – высказала свое мнение Светлана. – Просто отец недолюбливает парня, поэтому и не задумывается серьезно о чувствах дочери.
– Только ментов в нашем роду не хватало, – буркнул Алексей. – Он сегодня что-то вынюхивал, задавал каверзные вопросы. Что у него на уме? Кто знает? – Он бросил недобрый взгляд на жену. – А вдруг ему взбредет в голову покопаться в моем прошлом? Что тогда? Или уже забыла, что я в розыске и успокоилась? – Его раздражение скользило в каждой фразе, в каждом слове.
– Не причинит он тебе зла! – уверенно произнесла Люба.
– Вот это номер! Тебе-то откуда известны такие подробности о намерении малознакомого человека? – Алексей распечатал новую пачку сигарет и закурил. Он очень редко курил в доме, только когда находился в скверном расположении духа.
– Думаю, что я не ошибаюсь, – без всяких объяснений заверила гостья.
– Можно подумать, что ты знала его раньше. Иначе невозможно всерьез относиться к твоим заверениям. – Мужчина выпустил тонкую струйку дыма. Он заметил в себе такую особенность: когда наблюдаешь за медленным полетом дыма, то нервы постепенно успокаиваются.
– Не исключено, – продолжала Люба интриговать хозяев своими ответами.
– В твоих словах много загадок, – не могла не вмешаться в разговор брата и сестры Светлана. – Мы хотим услышать на них ответы.
– К сожалению, я не могу. Это право принадлежит другому. Но ручаюсь, что ждать осталось недолго.
– Всем добрый вечер! – В комнату буквально влетел обычно медлительный Диксон.
– Ну и разнесло тебя, – невольно вырвалось у Казаковой. Он пропустил ее реплику мимо ушей и после приветствия обратился к Алексею:
– Какого дьявола около твоего двора крутится следователь?
– Я же тебе говорил, что моя дочь встречается с ним. Я запретил ей, но она не слушает. – Алексей почувствовал неладное.
– Зачем приглашать его к себе в дом? – продолжал наседать поздний визитер. – Он узнал меня.
– С чего ты взял? Он тебе что-нибудь сказал? – Они вели диалог, понятный только им двоим.
– Нет! Но одарил таким подозрительным взглядом!
– Не вовремя ты заявился. Этому парню палец в рот не клади. До меня он тоже весь вечер докапывался. – Алексей затушил сигарету и поднялся.
В этот момент вернулась дочь.
– Твой ушел? – спросил он ее.
– Ушел, – коротко ответила Ксюша.
– Он тебя о чем-нибудь спрашивал?
– Маратом Рафкатовичем интересовался.
– И что? – Отец с трудом сдерживал себя, чтобы не накричать на дочь.
– Сказала, что он твой старый друг.
– Вот видишь! – сказал Диксон. – Я оказался прав.
– Пошли в мой кабинет. Там и поговорим, – и хозяин дома направился к двери.
– Что будем делать? – Марат даже не пытался скрыть своего волнения.
– А что собственно страшного произошло? Дело Панина закрыто. А на нас у него ничего нет, кроме разве подозрений.
– Дай-то Бог, чтобы ему не взбрело в голову проявить личную инициативу. – Марат не мог сидеть на месте и носился по кабинету. Его медлительность и леность мгновенно исчезли – это был почти прежний Диксон.
