Следователь даже пошел на частичное нарушение закона, ему не терпелось прижать фактами хитрого противника, а не просто закрыть дело.
«Вот сволочь! – мелькнула мысль в голове женщины. – Хочет собрать побольше компрометирующего материала на своих благодетелей, чтобы при необходимости можно было давить на них или, в крайнем случае, поднять планку своего материального вознаграждения. А как они при этом поступят со мной, ему глубоко наплевать».
– Вы меня принимаете за полную дуру? – спросила она с вызовом.
– Зачем же так категорично? У меня этого и в мыслях не было. Просто мне кажется, что вы кому-то рассказали о своем заявлении и слухи докатились до Панина. А тот, в свою очередь, нашел способ повлиять на ваше сегодняшнее решение.
– Меня удивляет ваша наглость! – В словах женщины звучала ненависть. – Прикинулся паинькой!
– Вам и про меня что-то наговорили? – предположил следователь, соблюдая спокойствие.
– Что, интересно, можно наговорить на честного молодого, подающего большие надежды следователя?
– Теперь в ее голосе скользила неприкрытая ирония.
– Довольно ломать комедию! Лично я никому и ничего не рассказывала, еще не совсем из ума выжила!
– Но об этом заявлении знали только три человека: вы, я и начальник следственного отдела. – Александр все еще старался вернуть расположение женщины и перевести беседу в спокойное русло.
– А начальник следственного отдела не мог кому-нибудь проболтаться? – и свидетельница хитро прищурилась.
– Исключено! – заверил Вершков. – Он один из самых старых и порядочных работников нашего отдела.
– Очень приятно! – Виктория Самойловна даже улыбнулась. – А вы случайно не допускаете мысль, что утечка информации произошла именно благодаря вашей расчетливой неосторожности?
– Что за глупое обвинение? – опешил следователь. – Еще понимаю подозрение на неосторожность. Но расчетливость!
– Я придерживаюсь иного мнения, – заявила посетительница.
– Но позвольте…
– Достаточно, – перебила она хозяина кабинета. – Не нужно считать себя умнее других. – Она не отвела взгляда. – Переигрываете, уважаемый следователь.
– Я вижу, что здесь не обошлось без постороннего вмешательства…
Но она опять его перебила:
– Не нужно казаться смешным. Мне надоело играть в кошки-мышки. Давайте уже перейдем к делу, из-за которого вы вызвали меня повесткой.
В конце концов, Вихрова изменила свои показания и Вершков был вынужден зафиксировать все в протоколе.
После ее ухода, он еще долго сидел за рабочим столом в глубоком раздумье.
«Похоже на то, что и меня оклеветали, – роились в его голове тревожные мысли. А это может означать только одно, что проболтался кто угодно, только не весовщица. Если не Вихрова и не начальник следственного отдела, то остаюсь только я. Нужно подумать, нельзя исключать любую возможность».
В результате длительных раздумий он пришел к выводу, что вскользь упомянул имя Панина в кругу семьи Кожевниковых. «Но они честные и абсолютно посторонние люди», – подумал он.
Он упорно не допускал подозрений на Ксюшу и ее близких. Однако сколько ни ломал он голову, вновь возвращался к Кожевниковым: «Если утечка информации произошла через меня, то других вариантов у меня нет и я обязан его проверить».
Настойчивый автомобильный сигнал прервал его размышления. Вершков выглянул в окно и увидел новенький «жигуленок» Ксюши. Девушка стояла рядом с машиной и приветливо махала ему рукой. У Александра учащенно забилось сердце, он давно находился под воздействием ее чар.
«Как я только посмел плохо о ней подумать?» – Он посмотрел на часы. Стрелки показывали начало седьмого. Он махнул Ксюше, вышел из кабинета, закрыл дверь на замок и, уже шагая по длинному коридору, произнес вслух: – Бред какой-то…
Любовь Леонидовна Казакова сошла с трапа самолета. Она звонила брату и предупредила, что прилетит, но не просила, чтобы тот ее встретил. Тем приятнее было увидеть среди встречающих Ксюшу.
– Привет, племянница! Соскучилась по тетке? – пошутила она, разводя руки в стороны для объятий.
– Привет, моя престарелая тетушка, – пошутила Ксюша и они обнялись.
– Рассказывай, как вы тут без меня? – спросила Казакова уже в машине.
