– Обещаю. – У Вихровой не было выбора.
– Но и это еще не все. Завтра же на работе ты напишешь заявление об увольнении и заверяю, что начальник подпишет тебе его без отработки. Договорились? – Тихоня даже с каким-то сочувствием посмотрел на Викторию Самойловну.
– Куда деваться? – Теперь она понимала, что напрасно связалась с Паниным, но было слишком поздно. Можно было заранее предположить, что раз человек ворочает большими деньгами, у него, естественно, должно быть прикрытие.
У непрошенных посетителей как бы существовал негласный сговор, один неожиданно замолкал и в игру вступал другой. Происходила некоторая эмоциональная смена: один – спокойный и сочувствующий, другой – вспыльчивый и агрессивный.
– Тебе наверное не терпится от нас избавиться? – со злорадной ухмылкой, поинтересовался Сотник. – Что насупилась? Я, кажется, к тебе обращаюсь!
– Зачем вы на меня кричите? Я ведь со всем соглашаюсь.
– Действительно, – ухмыльнулся Сотник, – что это я нападаю на безвинную овечку? Но с другой стороны, если бы ты не соглашалась, то и я бы не кричал, – он выдержал паузу, – а действовал.
– Вика неглупая женщина и сама уже догадалась, что еще нас задерживает у нее в гостях. – В беседу опять вступил Тихоня и он как-будто заступался за хозяйку.
– Что? – Она вскинула непонимающие глаза на Тихоню.
– А то! – вспылил Сотник. – Выкладывай деньги и драгоценности!
Выпад Сотника для Вихровой был столь неожиданным, что ее забила мелкая дрожь.
– Вы же не грабители, – заикаясь, произнесла она, не отводя умоляющего взора от Тихони, в нем она рассчитывала найти поддержку, но тот молчал в самый ответственный момент.
Зато Сотник продолжал наглеть.
– Это не грабеж, а изъятие, – заявил он. – Мы не можем допустить, чтобы в руках расхитителей оставались средства, добытые незаконно.
– Но вы не милиция, – попытался возразить бедная женщина.
– Для тебя же лучше! – констатировал собеседник. – Мы изымаем у тебя то, что ты украла у государства, кстати, ты сама указала в объяснительной: сколько и каким образом. Но мы не такие изверга, как менты, оставляем тебе главное – личную свободу.
– Но это настоящий грабеж! – повторилась хозяйка.
– Ну ты и кадр! – даже развеселился Сотник. – За деньги переживаешь сильнее, чем за собственную честь.
– Не отдам! Ничего не получите! – закричала обезумевшая женщина.
– Совсем баба нюх потеряла. – Сотник разочарованно развел руки в стороны, и он обратился к напарнику: – Может ты объяснишь ей, а то у меня уже руки чешутся. – Ей добра желают, а она уперлась.
– Мы здесь не по своей воле, – начал объяснять Тихоня. – И не можем уйти, пока не выполним задания.
– Я же написала признание, пообещала забрать заявление из милиции и уволиться с работы. Разве этого мало?
– Признание ты написала, – согласился Тихоня. – Но к нему еще нужны вещественные доказательства. Твои драгоценности и деньги послужат этим доказательством. Если ты исполнишь все, о чем мы тебя просим, то вещественные доказательства мы вернем тебе обратно.
– Как же – вернете! Держи карман шире! – Когда пришло время бороться за материальные ценности, страх у Виктории Самойловны улетучился и она не скупилась на выражения. – Нашли дуру!
– Я пытаюсь тебе помочь, Вика. Поэтому и уговариваю, – продолжал Тихоня. – Если ты меня не послушаешь, тебе придется иметь дело с моим напарником. А он, поверь мне на слово, нервный и необузданный тип. Я сам иногда его побаиваюсь.
– Между прочим, он сам утверждал, что вы не грабители.
– Грабеж – это когда насильно лишают личного имущества, я же уговариваю тебя отдать его добровольно, к тому же, не личное, а похищенное у государства.
– Только не нужно мне байки рассказывать! Я то думала, что ты более порядочный, чем твой напарник, а ты просто хитрее его.
– Я пытался сделать все, что в моих силах, – заявил Тихоня. – И теперь умываю руки.
– Поищем сами, – встрял в разговор Сотник. Он подошел к мебельной стенке и, открывая все створки дверок поочередно, начал выкидывать содержимое на пол. Вот он нашел шкатулку из яшмы.
– Положи на место! – потребовала, до этого момента спокойно сидевшая, хозяйка.
