В проход между рядами вышла холодная, надменная красавица. Ее облегающая одежда во время движения подчеркивала великолепные изгибы тела. Профессору и раньше нравились некоторые студентки, но такой тяги он еще не испытывал и до сего момента умел сдерживать порывы. Казакова же произвела на него неизгладимое впечатление. Он полистал конспект и вернул его Любе.
– Как ваша фамилия? – строго спросил Абрам Семенович.
– Казакова, – представилась красавица.
– Не все успеваем записывать, Казакова.
Люба была неглупой девушкой и заметила, что понравилась преподавателю, поэтому решила сыграть на этом. Она кокетливо подняла свои прелестные, голубые глаза и мягко ответила, стараясь придать голосу как можно больше нежности:
– Вы говорите слишком быстро и мои пальцы не успевают за вашими мыслями. – Она вытянула кисти вперед и показала профессору изящные, длинные пальчики, при этом изобразив на лице томную улыбочку. Многоопытный Элькин видел, что юная особа заигрывает с ним не по-настоящему и будь на ее месте любая другая студентка, ему бы не понравилась подобная вольность. Но хитрость Казаковой вызвала у него откровенную и открытую улыбку.
– Возвращайтесь на свое место, студентка. После лекции еще раз покажете мне конспект.
Люба сначала старалась и быстро годила пером по бумаге, но вскоре ей это наскучило и в голове мелькнула смелая мысль:
– Что я дура напрягаюсь? Ничего он мне не сделает. Преподаватель он похоже строгий. А мужик он и есть мужик, а если он еще в силе… Вон как плотоядно ощупывал меня глазами. К тому же – это не зачет, не экзамен, – окончательно убедила она себя, положив ручку и отодвинув тетрадь в сторону.
– Казакова, вы не забыли, о чем мы договорились? – поинтересовался Абрам Семенович, когда поток студентов уже хлынул к выходу.
Люба покачивая бедрами больше обычного подошла к профессору, и положив тетрадь на стол, небрежно пододвинула ее к нему.
Элькин пролистал записи и бросил взгляд на студентку. Неожиданно близко он столкнулся с глубокими, голубыми глазами, чуть прикрытыми длинными ресницами. Они притягивали и манили, но только не излучали тепло, даже наоборот, от них сквозило холодом. Как ни странно, но это лишь усиливало тягу. «Эта молодая особа далеко пойдет», – подумал он про себя и уже сбросив оцепенение, произнес вслух:
– После занятий, зайдете ко мне в кабинет. Я проведу с вами отдельную беседу, – и он захлопнул конспект.
В отличие от своих сверстников Люба ни в кого не влюблялась и ни с кем не дружила. Но обладая привлекательной внешностью, испытывала постоянный интерес со стороны сильной половины человечества. От ровесников она просто-напросто отмахивалась, как от назойливых мух. В отношении слишком настырных пускала в ход даже грубость. Один бойкий одноклассник не стерпел ее выходок и влепил пощечину. Она надолго запомнила этот позорный момент в ее жизни. Долго горела щека, но не столько от боли, сколько от нанесенного оскорбления. Она тогда пожаловалась Сергею.
– Сама разбирайся в своих делах, – грубо ответил ей брат.
Но приезжавший погостить Алексей отнесся по-иному к жалобе сестры. Он заставил обидчика публично, в окружении его же друзей, на коленях извиниться перед Любой. Затем отвел юношу в сторону и приказал следить за тем, чтоб и другим неповадно было обижать сестру.
Люба тогда ходила, задрав нос, а мальчишки даже близко боялись к ней приближаться. Старший брат, который сам всего добился, да еще помогал всей семье, был для нее примером и авторитетом. Она мечтала стать сильной и независимой и полагаться только на себя. К более старшим ухажерам она присматривалась, выискивая выгоду, но всякий раз решала не размениваться по мелочам.
– Профессор – это другое дело, – размышляла Люба. – И не важно, что намного старше, зато из этого можно извлечь конкретную пользу. Казакова понимала, что профессор женат, но не придавала этому факту никакого значения, замуж она пока не спешила.
– Ну держись, ученый! – мелькнула озорная мысль. – Узнаешь у меня, где раки зимуют!
В кабинет Элькина Люба вошла бесцеремонной походкой. Поставила дипломат на пол, небрежно отодвинув его ножкой, и села на стул без приглашения, закинув ногу на ногу, выставляя на обозрение умопомрачительные бедра.
