Саша Вершков до двенадцати лет рос в благополучной и обеспеченной семье в Москве, совершенно не подозревая того, что он подкидыш.
Родителей, Федора Степановича и Ингу Сидоровну, он искренне любил, уважал и слушался. В школе Саша проявил незаурядные способности и учился на одни пятерки.
Сколько мальчик себя помнил, у него на шее всегда висела серебряная цепочка, а на ней серебряная подковка, с обратной стороны которой была надпись: «Моей Анюте, от Прохора». Надпись была до такой степени мелкой, что прочитывалась только под лупой. Саша как-то порывался снять цепочку, но Инга Сидоровна категорически запретила.
Объяснять происхождение этой вещи она тоже отказалась, пообещав сделать это в день совершеннолетия сына. В конце концов Саша привык к цепочке, а подковку считал своим талисманом, приносившим удачу. Загадывая желание, даже обращался к ней за помощью. Вершковы же добросовестно относились к воспитанию единственного чада, но слишком баловали его, исполняя практически все капризы, а он, по детской наивности, относил это к заслугам талисмана.
Тайну рождения Саши знали трое: Вершковы – приемные родители и уже престарелая мать Инги Сидоровны Агриппина Матвеевна, которая наотрез отклонила предложение дочки переехать с ней в Москву и осталась доживать свой век в родном городе.
На день рождения собралось немало гостей и Саше разрешили пригласить своих самых близких друзей. Им накрыли отдельный стол, уставленный всевозможными яствами: бутылками с лимонадом, пирожными, конфетами, ягодами, фруктами.
Стоял яркий июньский день и в дубовой роще, где находился загородный дом Вершковых, дышалось легко и свободно. После двухчасового застолья гости изъявили желание искупаться в озере. Мальчишки под присмотром двух взрослых, одним из которых был Федор Степанович, ныряли с обрыва «солдатиком».
Озеро чистое, прозрачное в этом месте было довольно глубоким, но именинник чувствовал себя героем сегодняшнего дня и ему захотелось как-то выделиться среди остальных. Он решил прыгнуть вниз головой и достать со дна камень. Разбежавшись и переборов страх, Саша легко оторвался от края обрыва и удачно вошел в воду. Он набрал воздуха полные легкие и теперь, удерживая его, усиленно работал руками и ногами, стараясь достигнуть дна. Старания подростка не пропали даром, он выхватил со дна полированный камешек, но висевшая на его шее цепочка зацепилась за проволоку.
Рвать цепочку и оставлять талисман в недрах озера он не хотел, поэтому, отбросив камень в сторону и еле сдерживая себя от желания выдохнуть воздух, он судорожными движениями все-таки умудрился расстегнуть замок и зажал цепочку в руке, но уже отталкиваясь от дна, задел рукой конец острой проволоки и разорвал вену.
На боль Саша не обратил внимания, но почувствовал, как по телу разливается мгновенная слабость. Вяло работая руками и частично освободив легкие, он все же выбрался на поверхность воды. Но для того, чтобы выбраться на берег, нужно было проплыть от обрыва метров сорок. Последние силы покидали виновника торжества и он крикнул ослабевшим голосом:
– Помогите! Тону! – Ему показалось, что он громко позвал на помощь, на самом деле получилось чуть ли не шепотом. Резвившиеся на обрыве мальчишки его не слышали, но один все же заметил, как вода вокруг именинника окрасилась в красный цвет и увидел, как тот, поспешно глотнув воздух, ушел под воду.
– Сашка тонет! – закричал он не своим голосом. Растолкав мальчишек, столпившихся на краю обрыва, Федор Степанович прыгнул на помощь сыну. Пока отец вытаскивал его на берег, он потерял много крови.
– Папа… – Саша выдавил слабую улыбку на побледневшем лице и прежде чем потерять сознание, разжал кисть. Все увидели серебряную цепочку с подковкой.
– Его нужно срочно доставить в больницу, – сказала обеспокоенная Инга Сидоровна мужу, перетягивавшему жгутом руку сына. Жгутом послужила резинка, которую старший Вершков извлек из брюк своего спортивного костюма.
Федор Степанович, прихрамывая, ушел вперед и пока гости несли пострадавшего к дому, он успел собраться и подготовить машину. Сашу положили на заднее сиденье «Волги», куда села и мать, придерживая голову сына у себя на коленях.
