– Где твои вещи, Линн? – обратился он к девушке.
Димитр учился в лучших европейских университетах, работал во многих странах, его легкий акцент не отражался на безукоризненной правильности речи Он свободно владел разными языками. Слыша его сейчас, Линн попыталась остановить поток воспоминаний.
– Бежевая сумка, – кивнула она на ленту конвейера. Димитр без малейших усилий подхватил багаж.
– Пошли?
Какого черта я теряюсь рядом с ним, становлюсь такой беспомощной, выговаривала себе Линн, пока они усаживались в элегантный бордовый «ягуар» последней модели. Через несколько минут мощная машина оставила аэропорт далеко позади. Они летели по автостраде, и Линн неотрывно смотрела в окно. Ей не хотелось вести пустой разговор. Кондиционер в салоне обеспечивал прохладу, какой на улице не было и в помине, слепящий солнечный свет не проникал сквозь тонированные стекла. Небо казалось гладким и спокойным, лишь клочки облаков на горизонте напоминали о его живом и непостоянном характере.
Ничего не изменилось, подумала Линн, те же тертые-перетертые дождями и ветрами домишки, однообразно-скучные пригородные улочки, не очень-то меняющиеся даже с приближением к центру, те же стальные ленты железнодорожных путей, те же громыхающие поезда…
Линн судорожно вздохнула, затем медленно выдохнула воздух, пытаясь сбросить напряжение. Что она придирается? Нормальная картина большого города: Мельбурн – крупный промышленный центр, и тускло-серый не единственный его цвет. Здесь достаточно красок, много движения, жизни. В конце концов, здесь она родилась и выросла. При этой мысли ей вдруг захотелось, чтобы вернулось прошлое. Увы! Нельзя прожить его дважды, время не слушается человека.
Итак, ей предстоит пробыть с Пейж столько, сколько того потребует… что, страшно подумать. А потом она вернется на побережье, где в курортном городке Голдкост ее ждет косметическая клиника, любимая квартирка, автомобиль – щедрые подарки Яниса к ее совершеннолетию. Собственный небольшой бизнес не только давал Линн финансовую независимость, но и позволял внутренне отделиться от «императора Димитра».
– Ты даже из вежливости ничего не хочешь спросить, Линн? – с задумчивой улыбкой поинтересовался Костакидас. Девушка прохладно взглянула на него.
– Твои успехи в бизнесе подробно освещают деловые и финансовые издания. – На губах у нее мелькнула тень улыбки. – А твои успехи в личной жизни всегда в центре внимания дешевых газеток. – Она помолчала, быстро оглядев своего спутника с головы до ног. – Я вижу, ты в прекрасной форме… – Глаза ее скользнули в сторону, плечи чуть приподнялись. – Уверена, мы могли бы часами развлекать друг друга, рассказывая о своих романтических похождениях.
На какую-то долю секунды темно-серые глаза его еще потемнели, но он тут же негромко засмеялся. Во взгляде, которым он обжег ее, прочитывалась фамильная гордость – это Линн прочла без ошибки.
– А ты, однако, выросла, – протянул Димитр, отворяя в душе Линн калитку воспоминаний.
– Двадцать пять, слава Богу, – отозвалась она, стараясь не утерять беспечные нотки.
– Я обещал Пейж, что сразу привезу тебя в клинику, – сказал Димитр, сворачивая с автострады.
Словно ледяная рука сжала сердце девушки. Она впилась глазами в его лицо, отыскивая там поддержку, но оно оставалось непроницаемым. Линн и сама понимала, что надежды, очевидно, мало. В последний раз она видела мать всего два месяца назад и теперь укоряла себя, что не заметила тогда ничего настораживающего в поведении Пейж. Ни внешний вид, ни настроение, ни голос – ничто не говорило о страшном недуге.
Но почему? Почему? Пейж была умеренна в еде, занималась спортом, никогда не курила, не любила спиртного. Почему? Почему она?
Миновав изящные решетчатые ворота, «ягуар» остановился на вымощенной булыжником площадке перед входом в здание лучшей частной клиники Мельбурна.
Сотрудница приемного отделения проводила Костакидаса взглядом, в котором сквозила легкая зависть. Медсестра в палате была откровеннее и проще.
– Миссис Костакидае еще отдыхает, – пропела девица, поедая Димитра влажными зовущими глазами, явно ожидающими отклика на свой призыв.
